В этом свадебном путешествии новобрачная почти не имела случая остаться наедине с собой и предаться грустным размышлениям. Как только все они — включая Мери и Роя — переплыли Ла-Манш, Персиваль Артур, который после напряженного, полного событий утра, не имея возможности отдохнуть, постепенно делался все более бледным, молчаливым и отсутствующим, отрывисто сказал:

— Дядя Рекс! Я надеюсь, что я не умру?

— Боже мой, старина, ты так плохо себя чувствуешь?

— Ужасно.

В голубом экспрессе мальчика окончательно укачало, и он, почти без сознания, почти всю дорогу лежал, уткнувшись в колени Джой. Заботы о нем спасли Джой от раздумий о себе бессонной ночью. Снова утро. Умывание в жутком умывальном отсеке. Завтрак в вагоне-ресторане с ожившим Персивалем Артуром и его дядей Рексом, чье лицо после бритья в поезде было изрезано шрамами, а на подбородке красовались два комочка ваты. Прибытие в Канн.

Сначала — регистрация багажа. Неожиданно французские таможенники проявили к багажу новобрачных интерес, не притуплённый долгими годами службы. Один из представителей этой привлекательной породы мужчин с особенной улыбкой спросил Джой, не хочет ли она о чем-либо заявить. Нет? Тогда не откроет ли мадам этот чемодан? Чемодан был открыт, и в нем обнаружились умопомрачительные шелковые розовые лепестки приданого мадам. Ах! Пронзительный взгляд темных глаз. Достаточно, всего хорошего.

Потом они ехали в автомобиле; справа голубело Средиземное море, а слева на фоне приморских Альп в субтропической листве утопали игрушечные виллы.

Наконец автомобиль затормозил у двух белых вилл, обсаженных акацией. У изящных кованых железных ворот рос эвкалипт. По фасаду шли буквы: «Вилла для новобрачных».

— Ха! — вскричал Персиваль Артур. — Подходяще!