– Ты, дремучий осел, напрочь выжил из ума?

Кэ яростно ворвалась в его контору, едва он сам успел там появиться.

– Да, поутру ты сплошное очарование. – У него не было настроения общаться с сестрой, тем более наблюдать спектакль, который она разыгрывала. – Позволь спросить, что тебя занимает?

– Замужняя женщина, с которой ты, Алекс, связался. Вот кто меня занимает.

– По-моему, ты делаешь явно поспешные выводы.

– Это верно? Можешь ли ты утверждать, что не с миссис Джон Генри Филипс познакомилась я вчера? И что ты с ней не связан?

– Я не обязан ничего тебе доказывать. – Но он был поражен информированностью своей сестры.

– Не обязан? И ее мужу докладывать тоже не обязан?

– Ее муж, она, я – нечего тебе в это соваться, Кэ. Здесь к тебе имеет отношение твоя дочь, и больше никто. – Алекс понимал, что она сравняла счет. Лишилась дочери из-за него, может, навсегда, и он угрожал предать гласности ее личные недостатки. Так что теперь едва ли завоюешь ее благорасположение. Ну и плевать он хотел. Не нужна ему дружба с ней. Однако нужно бы узнать, что ей известно про Рафаэллу и откуда она взяла эти сведения. – Что же именно тебя занимает во всей этой истории?

– А то, что моя дочь сообщает о твоей связи с женщиной, которая, по ее словам, стоит десятка таких, как я, и я обнаруживаю, что это чужая жена. Я вправе знать, Алекс, кто окружает мою дочь. Я ей мать, что бы ты обо мне ни думал. И Джордж не намерен смириться с тем, что ты ее навсегда к себе взял, особенно когда у тебя разворачивается роман. Она и ему приходится дочерью.

– Мне странно слышать, что он вспомнил об этом.

– Да заткнись, ради Бога. Не лезь в наши семейные дела. Ты не воспитывал ее семнадцать лет, как я. Меня волнует, кому ты позволяешь находиться рядом с ней. Вот это я хотела узнать, приехав сюда.

– И нашла миссис Филипс неподходящей? – Он чуть не расхохотался в лицо сестре.

– Вопрос не в том. Ты, уважаемый, любовник жены одного из самых влиятельных в стране людей, и если это всплывет, мне в политическом плане конец. Не из-за каких-то моих действий, а по ассоциации, из-за тебя и твоих скандальных пакостей, и я не намерена позволить тебе выбрасывать меня из политики.

Ну уж то, что она наговорила, Алекс снести не мог. Не задумываясь, он перегнулся через стол и вцепился ей в руку.

– А теперь послушай-ка, политшлюха. Эта женщина стоит не десяти таких, как ты, а десяти тысяч таких. Она благородна, и мои с ней отношения тебя не касаются. У нее чудесные отношения с Амандой, и не найти кого-либо замечательнее для девочки. Что касается меня, то я буду поступать по собственному разумению. И не вздумай соваться. Ломаного гроша не дам за твою политическую карьеру, как и прежде. Ты предпочла бы, чтоб я продолжал быть мужем Рэчел и этим приносил тебе прок. Дерьмо ты и есть дерьмо, моя старшая сестра. Не стал я с ней жить дальше и возвращаться к ней не собираюсь. Женщина, с которой я связан сейчас, существо исключительное, а ей выпало оказаться замужем за прикованным к постели стариком, которому под восемьдесят. Не сегодня завтра он помрет, и тогда я женюсь на женщине, с которой ты вчера познакомилась, а если тебе это не нравится, то уходи.

– Алекс, ты мил и красноречив. – Она попыталась вырвать свою руку, но он не выпустил, а только сжал кулак еще крепче, взгляд его стал еще более жестким. – Но на деле, дорогой мой, старик пока не помер, и если кто-то узнает, что ты затеял, это будет скандал на всю страну.

– Сомневаюсь. И мне нисколько не страшно, Кэ, разве что за Рафаэллу.

– Тогда призадумайся. – В ее глазах сверкнула злоба. – Потому что я самостоятельно могу кое-что предпринять.

– И совершить политическое самоубийство? – Он язвительно рассмеялся и отпустил ее руку. – Меня это не встревожит.

– А может, тебе стоило бы встревожиться? Может, чтобы подстроить это тебе, достаточно будет, если я расскажу все старику?

– Тебя близко не подпустят.

– Зря надеешься. Надо будет, пробьюсь к нему. Или к ней. – Она стояла и изучала своего брата, а он боролся с собой, чтобы не отвесить ей пощечину.

– Вон отсюда.

– С удовольствием. – Она направилась к двери. – Но на твоем месте я бы лишний раз подумала над такой затеей. Ты затеял крупную игру, ставка высока, и тебе не выиграть, Алекс, если мне это выйдет боком. Я вся в гонке перед предстоящими выборами и не могу разрешить тебе играть с динамитом около какой-то французской дряни.

– Вон отсюда! – На сей раз он кричал, и она дернулась, когда он вновь вцепился ей в руку, почти волоком дотащил ее к дверям и распахнул их. – И держись подальше. Держись, черт дери, подальше от всех нас! Гадина!

– До свидания, Алекс. – Она нагло смотрела ему в глаза, стоя на пороге. – Запомни мои слова. Пробьюсь к нему, если надо будет. Запомни.

– Пошла вон. – На этот раз он понизил голос, она круто повернулась и вышла.

Алекс, сев за стол, заметил, что его трясет. Впервые в жизни по-настоящему захотелось убить человека. Хотелось задушить ее за всю вылитую в словах грязь. Противно было вспоминать, что это его сестра. И, сидя так, он начал беспокоиться об Аманде, не попытается ли Кэ насильно заставить ее уехать вместе с ней в Нью-Йорк. После получаса основательных раздумий он сообщил секретарше, что весь день его не будет. А когда он выходил из конторы, у Рафаэллы в доме раздался телефонный звонок. Звонила Кэ.

– Нет, ничего страшного. Я подумала, не посидеть ли нам за кофе. Например, я могла бы заглянуть к вам на пути к Мэнди…

Рафаэлла побледнела.

– Боюсь, не получится. У меня… – Она чуть не сказала, что у нее болен муж. – У меня сейчас в гостях мама, и она нездорова. – И как эта Кэ нашла номер? У Алекса? У Мэнди? У Шарлотты? Гримаса на лице Рафаэллы стала заметнее.

– Понимаю. А не сможем ли мы увидеться где-то еще?

Рафаэлла назвала бар в «Фэрмоне» и встретилась там с Кэ незадолго до ленча, так что обе заказали себе вино. Но Кэ, не дожидаясь, пока выполнят заказ, приступила к объяснению/с какой целью предложила свидание. Она отнюдь не скрывала, зачем явилась.

– Миссис Филипс, я настаиваю, чтобы вы перестали общаться с моим братом.

Рафаэллу привела в оцепенение столь откровенная наглость.

– Почему, позвольте спросить?

– Неужели не ясно? Вы замужем, слава Богу, и ваш муж – лицо значительное. Если ваши отношения с Алексом станут известны, эта неприятность коснется всех нас, не правда ли?

Впервые Рафаэлла увидела такой злой женский взгляд. Впечатление было отталкивающее.

– Могу представить, для вас это будет заведомая неприятность. В этом все дело, так ведь? – проговорила она деликатно, с вежливой улыбкой.

Но, отвечая, улыбнулась и Кэ:

– Я бы предположила, что наибольшие неприятности поджидают вас. Трудно допустить, что вашего мужа или ваших близких в Европе чрезмерно обрадуют такие новости.

Стараясь успокоить дыхание, Рафаэлла сделала паузу, пока принесли их бокалы и официант снова отошел.

– Да, для меня это не было бы радостью, миссис Вилард. – Ее взгляд теперь искал глаза Кэ. – Мне все это далось нелегко. И ради его пользы, и ради собственной пользы я не хотела сближения с Алексом. Я так мало могу ему дать. Моя жизнь целиком принадлежит мужу, а он тяжело болен. – Печаль чувствовалась в ее голосе, и, пока она говорила, глаза ее наполнились слезами. – Но я полюбила вашего брата. Я его очень сильно люблю. Люблю и своего мужа, но… – Она вздохнула. – Не берусь объяснять, что произошло с Алексом и почему. Но произошло. И мы стараемся найти наилучший выход. Заверяю вас, миссис Вилард, мы крайне осмотрительны. Никто не узнает.

– Чушь. Моя мать про вас знает. Мэнди знает. Другие, следовательно, тоже знают или скоро выяснят. Вам не проконтролировать ситуацию. И вы не с огнем играете. Вы играете с атомной бомбой. По крайней мере если учесть, как это скажется на мне.

– И вы ожидаете, что мы прекратим встречаться? – Рафаэлла посмотрела на нее устало и раздраженно. До чего же Кэ назойлива и эгоистична. Аманда права, эта женщина думает только о себе.

– Вот именно. И если у него на это мало сил, то совершите это вы. Но надо положить этому конец. Не только ради меня, но и ради вас. Нельзя же, чтоб все открылось, а если придется, я расскажу обо всем вашему мужу.

Рафаэлла неприязненно посмотрела на нее.

– Вы с ума сошли? Он парализован, прикован к постели, при нем всегда сиделка, а вы ему такое скажете? Вы убьете его! – Она разгневалась, что Кэ решилась на такую угрозу и что, судя по всему, способна эту угрозу осуществить.

– Значит, вам следует призадуматься. Коли это убьет его, то он погибнет фактически от вашей руки. В вашей власти пресечь отношения сейчас, пока они никому не известны. Кроме того, подумайте, что вы устраиваете моему брату. Он хочет детей, ищет жену, он одинок. Что вы ему предлагаете? Часок-другой по временам? Кота в мешке? Ни черта, мадам, ваш муж может прожить еще добрых десять – пятнадцать лет. И это вы предлагаете Алексу? Нелегальную связь в течение десятилетия? И уверяете, что любите его? Если бы любили, то позволили уйти. Нет у вас права портить ему жизнь.

Сказанное глубоко пронзило Рафаэллу. Ей в голову не пришло, что в этот момент заботится Кэ Вилард не об Алексе, а о собственных интересах.

– Не знаю, что и сказать в ответ, миссис Вилард. Но в мои намерения никогда не входило причинить урон вашему брату.

– Вот и не надо. – Рафаэлла тупо кивнула, а Кэ взяла со столика чек, подписалась и, указав свой номер, поднялась. – Думается, нашу с вами проблему мы разрешили. Не так ли?

Рафаэлла еще раз кивнула и, не прибавив ни слова, удалилась, пробежала мимо швейцара, и слезы текли у нее из глаз.

В то же утро Кэ пошла навестить Мэнди. Алекс уже возвратился из конторы и мирно сидел вместе с племянницей в своем кабинете, когда явилась Кэ. Не похоже было, что та собиралась увезти дочь с собой. Интерес к Мэнди у нее пропал. Она решила, что нужно возвращаться в Вашингтон. Лишь напомнила, что дочке надлежит не забывать о близящемся марте, сквозь зубы простилась с Алексом, а матери сказала, что зайдет к ней в Нью-Йорке. Шарлотта должна была уехать назавтра.

Очевидное чувство облегчения охватило всех в доме, когда отъехал автомобиль, взятый Кэ напрокат. И лишь после того как Алекс сообразил, что за весь день Рафаэлла не позвонила, он стал нервничать. Затем он вдруг понял, что приключилось, и сам позвонил ей домой.

– Я… прости… была занята… Не могла позвонить… я…

По ее тону он утвердился в своих догадках.

– Мне нужно немедленно с тобой увидеться.

– Боюсь, что я… – Слезы струились по щекам, когда она порывалась говорить нормальным голосом.

– Извини, Рафаэлла, необходимо увидеться… это Мэнди…

– О Господи… что стряслось?

– Не смогу объяснить, пока не увидимся.

Она появилась в их доме через двадцать минут, и Алекс честно извинился за обман. Ему необходимо было увидеть Рафаэллу. Алекс боялся, что она вновь исчезнет из его жизни. Он откровенно рассказал ей, что у них было с сестрой, и заставил воспроизвести подробности встречи Рафаэллы с Кэ в баре «Фэрмона».

– И ты ей поверила? Ты что, вправду считаешь, что обездолила меня? Разрази меня гром, дорогая, я не бывал так счастлив с незапамятных времен, да, по правде, никогда в жизни.

– Но, по-твоему, способна она пойти на это? – Ее по-прежнему тревожило то, что грозит Джону Генри.

– По-моему, нет. Она гадюка. Но не совсем же психопатка. Да и нет у нее пути добраться до него.

– Найдет, сам знаешь. Я, например, не контролирую его почту. Секретари приносят ее на дом и вручают прямо ему.

– Она и не станет излагать такое в письме, Бог с тобой. Ей своя шея дорога.

– Пожалуй, верно. – Рафаэлла протяжно вздохнула и оттаяла в его объятиях. – Господи, что она за женщина, просто невероятно.

– Нет уж, – ласково сказал Алекс, – невероятная женщина – это ты. – И внимательно посмотрел ей в глаза: – Так забудем, что случилось, забудем, что мы пережили в последние два дня?

– Хотелось бы, Алекс. Но надо ли? Стоит ли считать пустыми все ее угрозы?

– Стоит, ибо лишь одно заботит мою сестру – ее карьера. В конечном счете, лишь это имеет для Кэ значение, а едва доберется она до нас, сразу подставит себя, значит, на такое не пойдет. Поверь мне, милая моя. Уверен, не пойдет.

Однако у Рафаэллы не было столь твердой уверенности. Она, Алекс и Аманда продолжали жить своей жизнью, но слова Кэ Вилард эхом отзывались в ушах Рафаэллы не один месяц. Одна была у нее надежда, что Алекс прав в своем убеждении, что Кэ не выполнит свои угрозы.