– Можешь ложиться в кровать. Я устроюсь на софе в соседней комнате.

Слоан остановился за спиной Саманты, которая с интересом рассматривала его холостяцкую спальню. Кроватные стойки напоминали неошкуренные деревянные палки. Матрас, покрытый медвежьей шкурой, казался мягким и удобным.

Саманта быстро взглянула на высокий платяной шкаф, рядом с которым почему-то стоял ее сундук, и постаралась не изучать тени, скрывающие остальную часть спальни. Она только бегло взглянула в сторону смежной комнаты, не находя в себе храбрости повернуться и посмотреть на Слоана.

– Утром можно будет перенести сюда мою кровать, – тихо сказала она, принимая его предложение.

– Только для замены этой. Я не хочу, чтобы поползли слухи о том, что мы спим раздельно.

С этими словами он вышел и закрыл за собой дверь, которая на много дней и ночей разделила их еще и символически.

Слоан полностью отдалился, как если бы Саманты не существовало вовсе. По утрам она вставала и обнаруживала, что он уже ушел – не то на рудники, не то на лесопилку, а может, работать со своими бухгалтерскими книгами, и потому не стоило ему мешать. Она не видела его целыми днями и была благодарна ему за это. Вечера, когда так или иначе следовало делать вид, что они проводят время вместе, были самой ужасной частью суток.

Бездельничать день-деньской, пока Слоан отсутствует, было не в характере Саманты. Его холостяцкое хозяйство целиком держалось на нем одном, оставляя ее сторонним наблюдателем. Она могла купить в магазине все, что захочет, или делать заказы через Гарриет – за счет Слоана, но ей не доставляло удовольствия заниматься покупками или украшениями, то есть ничем из того, что нравилось бы любой другой женщине. Ее «муж» имел, казалось, неограниченное количество костюмов и рубашек, которые он отсылал вниз со своей горы для стирки и чистки. Ел он где попало и что попало, не гнушаясь тем, что готовили мужчины. Две комнаты наверху и кабинет внизу не требовали больших усилий для поддержания чистоты и порядка, и ничто не заставляло Саманту вести вдовий образ жизни, занимаясь непрерывной готовкой и уборкой помещений. Ее мать могла держать ресторан, но управляться с отелем лучше бы получилось у Саманты. Однако реальной возможности хозяйничать там у нее не было, и это оставляло для ее занятий не слишком большой выбор.

Фактически она не чувствовала себя ни женой, ни вдовой, ни старой девой. Необходимость охотиться, чтобы добывать семье пропитание, отпала. И было еще довольно холодно и опасно начинать поиски долины, а с другой стороны, и слишком рано, чтобы заниматься садом. Ни лошадей, ни коров, ни другой живности Слоан не держал. При необходимости и по возможности Саманта помогала в ресторане матери или пыталась чему-то обучать Джека, но она больше не принадлежала родительскому дому – как не принадлежала и дому Слоана.

Придя к выводу, что ей пора завести собственное хозяйство, Саманта скрепя сердце попыталась заняться огромной и пустой кухней отеля. Жена должна уметь готовить – и она умела. Значит, она вправе распоряжаться на кухне. Правда, это место скорее напоминало амбар, но по крайней мере было чем заняться.

Обнаружив в своем распоряжении только грязный пол да старую плиту, она в отчаянии почти махнула рукой и на кухню, но вдруг нашла в заброшенной кладовой с углами, затянутыми паутиной, запасы половой плитки.

Эта великолепная плитка из красной обожженной глины ручной работы с рисунками, изображавшими зеленые листья, желтое солнце и голубое море, восхитила Саманту, и она показала плитку Бернадетте. Глаза сестры тотчас загорелись лихорадочным блеском.

– Сначала надо выровнять пол и раздобыть песку, чтобы аккуратно выложить плитку, – предупредила сестру Саманта, когда та принялась выкладывать на земле узор.

– И краски! Давай выкрасим стены солнечно-желтым, а? – Бернадетта мечтательно оглядела мрачную кухню.

Саманта посмотрела на темные балки, покрытые грязью и паутиной, и поморщилась. Трудно даже определенно сказать, что тут было потолком – бревна или грязь с паутиной.

– Горячей воды и мыла надо раздобыть в первую очередь, – поправила она сестру.

– Ой, ты можешь выращивать на подоконнике цветы! – воскликнула Бернадетта, подбегая к окну в стене двухфутовой толщины.

Это была первая дельная мысль, которую она высказала за весь день. Саманта улыбнулась и отправилась за ведром и за помощью.

Слоан вернулся, когда уже стемнело. Он застыл в дверном проеме, наблюдая открывшуюся ему картину в духе Дантова ада: грязно-черные создания скребли старые стены, передвигаясь по кучам щебня и сухой глины. Подвешенная на крюке, торчащем из балки, лампа проливала желтоватый свет на швабры, скребки и огромную ржавую плиту, уже наполовину отчищенную. Трудно было бы дать более наглядное представление о камере пыток.

Когда его глаза привыкли к полумраку, он различил фигуры Джо и еще кого-то из своих людей, которые выравнивали грязный пол. Одно из отвратительных созданий, которые терли швабрами пол, оказалось Гарриет, которой надлежало работать в магазине. Она отказалась работать там одна, без других женщин, и поскольку все они сейчас были здесь, стало ясно, что она оставила рабочее место. И все-таки что же здесь происходило?

Той, которую он искал, здесь, похоже, не было, но его предположение, что все это – дело рук Саманты, оказалось верным. Его терпение было вознаграждено, когда ведущая в огород дверь открылась и в проеме показалась его юная «жена». В руках она держала поднос с цветочными горшками. В джинсах и старой накидке, с перепачканным лицом, грязными коленками и дрожащими от напряжения руками, она была прекрасна. И она смеялась.

– Я все посадила! – объявила она, конкретно ни к кому не обращаясь. – У нас есть теперь базилик и чабрец, которых хватит на весь поселок, и герань, которую можно поставить на каждое окно.

– Надеюсь, ты посадила и мыльные деревья. Тебе потребуются тонны мыла, чтобы привести себя в божеский вид.

Все в комнате оцепенели, когда Слоан шагнул на свет. Когда он приблизился к Саманте, собравшиеся тотчас замолчали. То, что они вели себя не совсем как новобрачные, служило, возможно, пищей для разного рода слухов, но он и не собирался под кого-либо подлаживаться. Повинуясь внезапному порыву, он наклонился и поцеловал Саманту в грязную щеку, почти почувствовав вздох облегчения «почтенной публики».

– А я-то все раздумывал, долго ли ты будешь искать себе занятие, – сказал он ей на ушко, отбирая у нее из рук тяжелый поднос с горшками.

– Как только я найду свою долину, у меня будет очень много дел, – холодно сообщила ему «жена», – а пока надо привести в порядок печь. Сеянцам потребуется тепло.

Он поставил поднос на холодную плиту.

– Надо же, а мне все эти годы казалось, что печь нужна для готовки! Извини, пожалуйста, мое невежество.

Все вокруг вновь задвигались, отряхивая одежду и отыскивая предлоги, чтобы удалиться. Слоана мало заботило, что люди думали о предстоящих здесь событиях – будет ли то гроза или, напротив, страстная супружеская постель… Это было их с Самантой личное время, и он хотел, чтобы все ушли.

Он, конечно, не ожидал, что Саманта будет встречать его на пороге в изящном платье, которое он ей подарил, с его любимым напитком в руках и приглашать к столу с его любимыми блюдами. Вряд ли с ней вообще такое возможно. Когда-то у него была та, которая все это делала, но она оказалась лживой сукой и предательницей. Он теперь вполне удовлетворен открытым характером другой, которая встречала его в грязных джинсах и с подносом, полным цветочных горшков. Он расцвел улыбкой в ответ на ее настороженный вид.

– Насколько я понял, ресторан сегодня вечером закрыт. Что же ты предложишь на ужин?

Она сделала шаг назад. Слоан же шагнул вперед. Еще один шаг, и она прижалась спиной к печи. Ближе он подходить не хотел. У нее теперь каждый день было время собраться с мыслями, и они выучились общаться друг с другом, не прибегая к принуждению. Теперь, видимо, настало время взять новый курс в их отношениях. Если Саманта считала, что он забыл, какова она в постели, и не собирался ничего повторять, значит, у нее в голове вместо мозгов одна мякина.

– Ресторан открыт. У мамы есть тушеное мясо. Мы по очереди его готовили, – и она отодвинулась, понимая, что все равно попадется в его ловушку.

– Ты собираешься идти туда в таком виде или сначала примешь ванну?

Глаза ее слегка расширились, но она решила не придавать значения его словам.

– Я хотела помыться после того, как посажу эти семена. Можешь пока занять столик. Я скоро приду.

– Этого кувшина с горячей водой, который держит Джо, не хватит, чтобы помыться. Или ты собираешься использовать плиту? – Слоан позволил ей выскользнуть и критически осмотрел железное чудовище. Старая, поржавевшая снаружи печь выглядела еще хоть куда. Он закатал рукава.

– Мама сказала, что Джо уже почистил дымоход. Но эта печь требует очень много дров.

Саманта как-то подозрительно прищурилась, но он не стал обращать внимания.

– Зато можно сжечь весь мусор, оставшийся после пожара. Помоги-ка мне перетащить его сюда!

Одного у Саманты не отнять – она всегда готова прийти на помощь. Девушка поставила поднос на подоконник и поспешила за ним в темноту.

Они перенесли в кухню кучки щепок, головешек, поленьев, недогоревших деревяшек, стружек и мусора. Пока Слоан щепил лучину, Саманта принесла еще охапку сухих виноградных плетей, обломки садовой решетки и шпалер для растопки. Наконец огонь занялся, и она не торопясь стала подбрасывать туда дрова, а Слоан качал воду в огромный котел, который перетащил из кладовой.

– Здесь нет занавесок. Поднимайся наверх, – сказал он как нечто само собой разумеющееся, когда вода уже нагрелась.

– Тащить бак наверх? Он же очень тяжелый, – запротестовала она. – Мы подогрели слишком много воды. Я сейчас принесу ведро и возьму все, что нужно.

– Лучше возьми ванну, которая висит за лестницей, и неси ее к себе наверх, а уж о воде я позабочусь.

Слоан видел, что она колеблется: хорошо бы, конечно, принять настоящую ванну, но этот его безапелляционный тон… Он явно получал удовольствие от того, что научился читать ее мысли. Саманта Нили могла сколько угодно упираться и противиться, но в ней не было ничего притворного. Другая на ее месте использовала бы его в своих целях. Саманта не только не понимала, что владеет таким оружием, но и понимая, не знала бы, как им воспользоваться.

Потому-то Слоан и выполнял ее желания, не дожидаясь, когда она попросит. Он уже получил ее бумаги с описанием долины и отправил людей на поиски. Как только растает снег, он обязательно возьмет ее туда, даже если окажется, что земля принадлежит ему. Все, что он хотел взамен, – это получить доступ к ее постели, но говорить об этом ему не хотелось. Она вполне способна насмеяться над ним.

Пока все шло как надо, и он, втайне радуясь, наблюдал, как она устремилась в спальню. Толботт не слишком владел искусством обольщения, но точно знал, чего хотел, и собирался сделать все, чтобы достичь цели. Колебания Саманты не имели значения. Все считали, что они женаты, и он мог относиться к ней как к жене до тех пор, пока она соглашалась быть его женой. Какое значение имеют все эти юридические штучки, ведь они дали друг другу слово в церкви! Все, чего хотел Слоан, – это дать ей понять, что их взаимное желание было абсолютно здоровым и нормальным.

Слоан принес наверх несколько ведер горячей воды, а Саманта так и не разделась. Ее рубаха намокла, когда она чистила ванну, и он старался не смотреть, как выделяются под влажной тканью ее твердые юные груди. Саманта явно бы насторожилась.

– Ты можешь и не раздеваться, – бросил он девушке. – Вода остынет, если не поторопишься. Пойду-ка принесу еще.

Когда он вернулся, рядом с ней лежали полотенца и пахнущее лавандой мыло, а грязная одежда была сложена у двери. Но она с головы до пят обернулась в какую-то материю, которая скрыла все. Слоан вылил воду в ванну и выпрямился, чтобы оценить уровень воды.

– Сейчас схожу еще за водой и помогу тебе вымыть голову.

– Я и сама могу ее вымыть, а воды вполне хватает, спасибо. Иди и закажи чего-нибудь. Я скоро буду. – Она повернулась к нему спиной и ждала, когда он уйдет, придерживая свой покров.

Слоан ухмыльнулся и подошел к ней вплотную. Она не могла двинуться без того, чтобы не упасть – или в ванну, или к нему в объятия. Он схватился за обернутую вокруг нее материю и пытался вырвать ее из рук девушки.

– Похоже, ты не понимаешь, Саманта. Я хочу вознаграждения за свои труды. Мне кажется, я был исключительно терпелив, разве нет? А теперь давай развернем тебя и погрузим в воду.

Она задрожала, когда его рука скользнула под ткань и накрыла ее грудь. Слоан с трудом удержался от соблазна поласкать ее такой чувствительный сосок, чтобы узнать, волнует ли ее это так же, как его. Он не собирался на нее набрасываться, брать ее против ее желания.

– Не касайся меня, Слоан! – заявила она, еще крепче кутаясь в свою материю. – Если это плата за ванну, мойся сам! Я пойду к ручью.

– Ручей замерз. Все, что я хочу, – это помочь тебе вымыть голову. Да и видел я тебя раздетой, – отозвался он.

Это ничуть не ободрило ее, но она позволила раздеть себя. Саманта по-прежнему прикрывала груди рукой, так что ему словно бы открылся вырез ее вечернего платья, не более. И все же это было кое-что. Он облизнул палец и провел им у нее под грудью, оставляя влажный след. Он смотрел ей в глаза и видел, как холодные и синие превращаются в теплые и серые, и чувствовал, что она воспламеняется так же, как и он.

– Я сейчас вернусь. Забирайся в ванну, пока вода совсем не остыла. – Слоан убрал руку, так и не коснувшись ее соска. Он знал, что стоит ему дотронуться, как пути назад уже не будет. Сначала он посмотрит, как она моется.

Чреслам Слоана стало тесно в брюках, он весьма неловко спускался по лестнице, чтобы еще раз наполнить ведра горячей водой. Хорошо бы установить в отеле насосы. Может, даже устроить здесь ванную комнату. Он тут же представил себе разгоряченную Саманту, которая, перепачкавшись в земле, входит в эту комнату из сада и с благодарностью погружается в благоухающую воду. И он, конечно же, окажется рядом, чтобы помочь ей потом выйти из ванны.

Надо бы захватить и презервативы, потом ему явно будет не до того – в течение следующего часа он непременно овладеет женой, независимо от ее периода, а шансы вовремя выскользнуть равны нулю. Сейчас с ней он едва ли способен себя контролировать. При одной только мысли о том, что она там уже обнажена, кровь его так и забурлила. Дай Бог сдержаться, пока она в воде.

Слоан весь ушел в себя и потому не понял, что произошло. Он, не услышав выстрела, с грохотом покатился вниз по ступенькам и не почувствовал обжигающей боли. Он только услышал полный ужаса, пронзительный крик Саманты и рухнул на пол.