– Ты не понимаешь, – сказала она тихо, слишком ослабев для того, чтобы пошевельнуться. – Я не могу и не буду...

Клей улыбнулся, и его ставшие почти черными глаза наполовину закрылись. Он не спеша скользнул ладонью по ее бедру и сомкнул пальцы с обратной стороны ее колена, а затем повернул и закинул ногу Мэри себе на спину. Накрыв ладонью обнаженную ягодицу, он прижал ее лоно к своему напряженному члену.

У Мэри Эллен перехватило дыхание, когда она почувствовала его низом живота. Он слегка изменил позу, и она ощутила его жар и твердость там, где светлые завитки были еще влажными от действий обжигающего языка.

– Поцелуй меня.

Он продолжал держать ее за ягодицы, прижимая к мраморной твердости своего наполненного кровью члена. От тепла, исходящего от ее лона, он пульсировал и набухал еще сильнее.

Мэри Эллен почувствовала, что теперь она просто не может пребывать в сонливой безмятежности, и, к немалому своему удивлению, Мэри Эллен начала ощущать зарождение нового желания. Едва осознавая, что делает, она стала медленно и чувственно тереться о него.

– Поцелуй меня, Мэри!

Она со вздохом прикоснулась к его влажной от пота груди, ласково провела ладонью по скользкому плечу и, закинув руку ему за голову, прикоснулась губами к его губам. Вначале это был нежный, игривый поцелуй, потом она чуть втянула в себя его нижнюю губу и скользнула языком между приоткрытыми белыми зубами.

Затем инициативу принял Клей. Он целовал ее страстно, гладя ладонью ягодицы, скользя пальцами в углубление между ними и обратно. Затем его пальцы скользнули внутрь, и он стал прикасаться к ней с осторожной и расчетливой нежностью. Подушечками среднего и указательного пальцев он ласкал ее, поддразнивал, готовя к любовному акту.

Теперь глаза Мэри Эллен были закрыты, губы прижаты к его губам, тело – к его телу. Она снова была вся в огне, испытывая желание даже более сильное, чем тогда в холле. На этот раз она готова была сделать все, что бы он ни попросил.

Не отрывая губ, Клей перевернулся на спину, увлекая за собой Мэри Эллен, и в результате она оказалась поверх него. Он чувствовал грудью тяжесть ее груди, чувствовал, как твердые, словно галька, соски впиваются в его плоть.

Она была очень возбуждена, и он это видел.

В этот момент Мэри Эллен оторвалась от его губ и выразительно посмотрела на него, словно говоря: «Я готова. Пожалуйста, полюби меня».

Глядя в ее затуманенные страстью глаза, Клей негромко произнес:

– Это все твое, Мэри. Ты хочешь?

– Да, – выдохнула она. – Прямо сейчас.

– Ну так возьми меня.

Недоуменно нахмурившись, она начала сползать с него.

– Нет, – остановил ее Клей. – Оставайся там.

– Но...

– Люби меня так.

Мэри выглядела озадаченной.

– Но, я не знаю...

– Поднимись на колени и возьми меня рукой.

Глубоко вдохнув, Мэри Эллен сомкнула руку вокруг пульсирующей плоти и непроизвольно улыбнулась, когда его член вздрогнул в ее руке. Потом она вопросительно посмотрела на него.

– Продолжай.

Прикусив губу, Мэри Эллен направила головку его члена во влажное тепло у себя между ногами и, удерживая член рукой, вопросительно посмотрела Клею в глаза.

– А теперь опустись на меня.

Клей Найт восхищенно смотрел, как она медленно опускается на пульсирующий символ его мужественности. Ягодичные мышцы его непроизвольно сжались... Наконец светлые завитки встретились с иссиня-черными, тугое влажное тепло обхватило твердую пульсирующую плоть. Невероятное удовольствие наполнило все существо Клея, когда Мэри Эллен впустила его в себя целиком. Она двигалась медленно, осторожно, словно боялась причинить боль им обоим, и, Боже, какой это был вид – нагая Мэри над ним с рассыпавшимися по плечам роскошными волосами, с покачивающимися от волнообразных движений грудями.

С первого жаркого поцелуя Клей Найт прилагал титанические усилия, чтобы не утратить власть над собой, но теперь ситуация стремительно выходила из-под его контроля. Он больше не мог сдерживаться. Закрыв глаза, он мысленно стал читать наизусть старую морскую песенку, заклиная себя держаться, покуда она не кончит.

И все же сладкая агония была слишком сильной, Мэри Эллен так его распалила. Ни одной женщине не удавалось проделывать с ним такое.

Открыв глаза, Клей положил ладони ей на бедра и взял власть в свои руки, ускоряя ритм, входя в нее все глубже и глубже с каждым толчком, отдавая ей всего себя. К его восторгу, она приняла новый темп с большим энтузиазмом, отдавая столько же, сколько получала взамен, стремительно приближаясь к развязке.

Несколько безумных минут они совокуплялись, словно дикие звери, царапая друг друга, вцепившись друг в друга ногтями, их тела двигались так яростно, что громадная кровать из красного дерева начала раскачиваться. Оргазм пришел к ним одновременно, и Мэри Эллен закричала в экстазе, а Клей громко застонал, и судорога наслаждения, похожая на судорогу боли, исказила его лицо.

Когда Мэри Эллен устало упала на него, по телу ее еще прокатывались мелкие волны дрожи. Она судорожно глотала воздух, слишком слабая, чтобы двигаться, слишком довольная, чтобы о чем-то беспокоиться, и вскоре провалилась в сон.

Клей не решался беспокоить ее; какое-то время он продолжал обнимать Мэри Эллен, гладил по волосам, по бледной шелковистой коже, удивляясь загадочной неискушенности своей партнерши. То, что произошло в коридоре, случилось с ней впервые, и ни один мужчина не делал с ней этого до него. Ему оставалось только дивиться тому, насколько она оказалась несведущей в утехах плоти.

Мэри не была девственницей и провела в браке не год и не два, но почти ничего не знала о сексе. Истории о любовных победах Лоутона ходили по Мемфису задолго до того, как Мэри вышла за него; тогда почему же этот богатый и красивый аристократ не дал своей жене то, что щедро давал другим?

Клей глубоко вздохнул. В конце концов, какая разница? Ему наплевать на то, что у них было и чего не было. Все, что ему нужно, – это ее теплое податливое тело, и он будет наслаждаться им, пока не устанет.

Решив, что на сегодня он уже достаточно преуспел, Клей зевнул, повернул Мэри на бок, привлек к себе ее мягкое теплое тело и уснул!

Мэри Эллен проснулась задолго до того, как первые утренние лучи позолотили небо. Она медленно открыла глаза и вначале не поняла, где находится, но сладкое неведение длилось всего лишь секунду; очень скоро она обнаружила, что лежит посреди пуховой перины в спальне своих родителей в объятиях презренного янки, прижавшись спиной к его груди. Жесткие волоски щекотали ее спину; его ноги были согнуты так, что образовывали колыбель для ее ягодиц.

Сердце Мэри Эллен забилось сильнее. Несколько мгновений она пролежала очень тихо и, только убедившись, что он крепко спит, осторожно убрала руку капитана со своей груди. Потом она осторожно отодвинулась от него и, прикусив губу, начала отползать к краю постели.

Отодвинувшись примерно на фут, Мэри Эллен перевернулась на живот и только тогда осмелилась посмотреть ему в лицо. Глаза капитана были закрыты, длинные ресницы не шевелились. Дыхание его оставалось медленным и ровным, грудь ритмично вздымалась.

Мэри Эллен осторожно продолжала отползать к краю постели. Путь предстоял неблизкий: кровать была шириной в семь с половиной футов, и она боялась, что не сможет проделать его целиком, не разбудив капитана.

Только когда Мэри Эллен оказалась на краю кровати, ужасная правда стала доходить до ее сознания. Господи, какая же она дура! Что на нее нашло вчера и как могла она совершить такую непростительную глупость? Подумать только: у нее хватило наглости лечь в постель с холодным, бессердечным негодяем, который использовал ее для удовлетворения своих тщеславных амбиций. Она занималась любовью с жестоким ублюдком, который когда-то соблазнил ее и использовал для достижения своей единственной заветной цели – попасть в академию.

Мэри Эллен спустила ноги с кровати и встала на мягкий пушистый ковер. Обуреваемая гневом, чувством вины и раскаянием, сгорая от стыда, она попятилась к двери и вдруг поймала собственное отражение в огромном французском зеркале с золоченой рамой.

Взгляд ее вернулся к кровати. Глядя на спящего мужчину, Мэри Эллен с мучительной ясностью увидела то, что происходило с ней накануне, во всех постыдных подробностях.

Зажав рукой рот, согнувшись пополам от невыносимого стыда, она выскочила из спальни в гостиную и, открыв дверь, боязливо выглянула в коридор.

Убедившись, что он пуст, она на цыпочках прошла вдоль стены, постепенно собрала разбросанные вещи и бегом проскочила в свою спальню.

Изнутри, прислонившись спиной к закрытой двери, Мэри Эллен поклялась себе, что никогда, никогда больше не позволит капитану взять над собой верх.