После занятий Понс, окрыленный, направился в коридор. Она окликнула его, когда он уже готов был выйти за двери. Он обернулся и возвратился в класс, подойдя к столу. К пей. Остальные ученики уже успели выйти. Он стоял перед ней с подгибающимися коленями и дрожа мелкой дрожью, слишком испуганный, чтобы поднять на нее глаза. Он готов был простоять здесь хоть целый день… если необходимо.

– Понс, – услышал он ее сладчайший голос.

Собрав все силы он медленно поднял на нее глаза. Он с трудом различал черты ее лица. Перед ним была… ее грудь.

– Как ты себя чувствуешь, Понс? – спросила она, и он готов был перед ней растаять.

– Прекрасно, – ответил он, через силу выдавив из себя слова и по-прежнему не отрывая взгляда от ее грудей.

– Посмотри мне в глаза, Понс, – услышал он.

И он поднял голову. Ее лицо. Он весь погрузился в эти божественные глаза.

Когда он плавал в этих бездонных глазах, она сказала;

– Не останавливайся, продолжай писать свою работу.

Потом сделала паузу, а он кивнул головой. Ее голос был таким теплым и тихим… мягким и тихим…

– Я хочу, чтобы ты написал хорошую работу. – Она еще помолчала. Обещаешь мне? – Она остановилась.

Он снова закивал головой. Он хотел отдохнуть на этих грудях.

– Вот и все, – сказала она. – А теперь ты можешь идти.

И он ответил, с трудом различая свои же слова:

– Можно мне придти к вам снова?

Она тепло улыбнулась. Он жил ради этой улыбки…

– Конечно.

Окрыленный, Понс устремился к выходу, слыша только эти слова.