– Что ты пишешь? – спросил Эйдан как бы мимоходом, давая понять своим тоном, что ему все равно что она ответит и ответит ли вообще.

И хотя сердце Джейн пело, она притворялась, что не обращает на него внимания. Они сидели на стульях у камина в углах, расположенных по диагонали. Она склонилась над столом рядом с тремя масляными лампами, а он сидел чуть ли не в камине сверху пламени. Он тайно наблюдал за ней через пространство в полдюжину футов в течение часа, и вопрос, который он только что задал ей был первым вопросом со времени ее появления в Дан Хааконе не касающимся дел замка. Скрыв улыбку, она продолжала писать как будто не слышала его:

– Я спросил что ты пишешь? – сказал он напряженным голосом.

Джейн подавила мечтательный вздох и перестала писать, перо замерло над бумагой. Она лукаво посмотрела на него, внешне она была абсолютно спокойна, но внутри нее бушевал пожар сладкого томления. Его глаза метали молнии и ярко выделялись на темном лице, он напряженно ерзал на стуле, как будто готов был в любой момент вскочить. И наброситься. Ах, если бы!

– А какая тебе разница? – пожала Джейн плечами, стараясь придать своему голосу бесстрастное выражение. Ее уже тошнило от необходимости быть терпеливой. Она знала, что присутствие крестьян, участие в ремонте того, что когда-то было его домом, и его ночные тайные наблюдения за ней во время купания, наконец, начали давать свои благодатные плоды. У нее хватило сообразительности и терпения хорошо играть роль пассивной и бездеятельной особы на протяжении прошедших двух недель, но сейчас настало время стать более активной. У нее осталось двенадцать дней и она ни в коем случае не потеряет его.

– Ты ничего не делаешь просто так, – сухо ответил он. – Я просто хочу знать с какой целью ты так усердно практикуешься в письме каждый вечер.

Джейн снова пустила в работу перо:

Джейн издала вздох полный сексуальной неудовлетворенности – описание любовных сцен могло стать настоящей пыткой для девушки, у которой не было своего мужчины – она отложила перо в сторону. Красотка тут же запрыгнула на стол и набросилась на перо, кусала и теребила его с невероятной усердностью. Джейн спасла перо от игривого котенка, пока тот не разорвал его как все предыдущие, попавшие ему в лапы. Эта сцена спасения пера позволила Джейн на какое-то мгновение помедлить с ответом. Она знала, что любая даже малейшая оплошность с ее стороны и один неверный шаг могли побудить его снова наглухо укрыться в своем защитном эмоциональном панцире. Он ясно дал понять, что никогда не позволит ей прикоснуться к нему. Значит ей надо найти способ заставить его прикоснуться к ней.

– Я не практикуюсь в письме. Я пишу рассказы.

– Какие рассказы?

Джейн посмотрела на него голодными глазами. Какой же он сидел там, черт возьми, сексуальный. Только вчера он начал носить плед, сказав, что в нем было прохладней работать. И вот он сидел в нескольких футах от нее, выглядел в точности как ее Эйдан, одетый в темно-красный с черным плед и без рубашки. Его торс слегка поблескивал от пота из-за такой близости к огню камина.

– Ты не поймешь ни одного из них, – спокойно сказала Джейн.

– Почему не пойму? – сердито спросил он. – Я понимаю многие вещи.

– Ты не сможешь понять о чем я пишу, – продолжала подстрекать она. – Я пишу о делах смертных, то есть о том, что ты понять не способен, в принципе. Ты же помнишь, что ты не смертный, – настаивала она.

И она добавила сладким голоском:

– Кстати, ты выяснил кто ты на самом деле вообще такой?

Ага, наконец-то, самодовольно подумала Джейн, заметив каким он стал разъяренным. Ее Эйдан был очень гордым человеком и ему очень не нравилось, когда его недооценивали. В течение прошлой недели он проявлял негодование в отношении всего, что хоть чем-то напоминало прямой приказ, что безмерно радовало ее и дало ей повод предположить, что он выразит незамедлительное неповиновение как только Джейн отдаст ему прямой приказ.

Борьба злости и замешательства отразилась в глубине его глаз.

– Я работал вместе со смертными. Ты не знаешь, что я смогу понять, а что нет.

– Никогда не читай мои рассказы, – строго сказала Джейн. – Они очень личные. Это совершенно не твое дело, Эйдан.

– Учитывая тот факт, что я Лэрд этого замка, все здесь мое, – он осекся с пораженным выражением на лице.

– Лэрд этого замка? – повторила она, пытаясь встретиться с ним взглядом. Он даже не попытался отчитать ее за то что она назвала его “Эйдан”.

Он долго смотрел ей в глаза, а потом сухо сказал:

– Я имел в виду, что крестьяне считают меня Лэрдом, и если ты живешь в замке, который они считают моим, тебе придется смириться с тем фактом, что я Лэрд. Или ищи себе другое жилье, девочка. Вот все что я имел в виду, – отрезал он, а потом резко встал со стула. Уже стоя в дверном проеме, он через плечо бросил на нее взгляд полный такой неудовлетворенности и томления, такого пылкого желания, что у нее по спине побежали мурашки. Было совершенно очевидно, что у него снова начали появляться все те чувства, что были у него к ней когда-то, но которые он не мог понять.

Намного позже Джейн собрала все, что написала в одну руку, второй рукой взяла Красотку. Теперь она точно знала, какую сцену она подробно опишет и совершенно «неумышленно» оставит на видном месте завтра.