Когда ты смотришь в лицо смерти, время забавным образом замедляется.

Или, может, в этой реальности оно действительно шло медленней, кто знает?

Все что я знала, пока смотрела в хитрые, голодные глаза-бусинки кабана – крохотные по сравнению с его телом, размером с корову – с тех пор, как я уронила мобильник в наш бассейн, на меня посыпались потери. Одна за другой.

Вначале я потеряла сестру. Затем родителей и всякую надежду вернуться домой.

Я старалась проявлять гибкость и быть молодцом. Я сама создала себе новый дом в книжном магазине в Дублине. Я пыталась заводить новых друзей и заключать союзы. Я попрощалась с красивой одеждой, светлыми волосами и любовью к моде. Я приняла все оттенки серого вместо радужных, избрав в конечном итоге черный.

Потом я потеряла Дублин и мой книжный магазин.

В конце концов, я потеряла себя, даже свой разум.

Я училась пользоваться новым оружием, нашла новые пути для выживания.

И их я тоже потеряла.

Мое копье пропало. У меня не было плоти Невидимых. Не было имени В’лейна на языке.

Я нашла Кристиана. И потеряла Кристиана. Я была уверена: все закончилось тем, что вихрь унес его в одну сторону, а меня – в другую.

А теперь я потеряла и камни тоже. Мешок лежал на земле, в стороне от кабана, туго завязанный. Я даже не могла надеяться на какую-нибудь случайность.

Кинжал, пристегнутый ремнями к моему предплечью, не сможет пронзить покрытую твердыми пластинами шкуру животного.

И я спросила себя: неужели это и было конечной целью? Отобрать у меня все, что можно было отобрать? Или так поступала сама жизнь? Заставляла тебя потерять все, чем ты дорожишь и во что веришь, чтобы потом убить тебя?

Да, мне было жаль себя.

Ясен пень, как говорит Дэни – а кто не стал бы себя жалеть в такой ситуации?

Огненные миры? Водные миры? Скалы? Какая дерьмовая космическая энергия решает, куда в следующий раз забросят меня камни? Или эти иссиня-черные осколки (из чего бы они ни были сделаны) так противны Зеркалам, что если реальность не могла выплюнуть их обратно в ад Невидимых, то просто будет пытаться уничтожить их – а следовательно, черт, и меня тоже? Неужели меня умышленно бросили в пасть опасности?

Или, как я подумаю позже, уничтожение меня началось давным-давно? Скрытое в завуалированных мечтах и забытых воспоминаниях.

Что мне оставалось?

Ничего.

Я присела, яростно глядя через заросшую травой лужайку на кабана, на чьей клыкастой морде, я могла поклясться, играла дьявольская улыбка.

Он захрипел и стал рыть копытом землю.

Ввиду отсутствия других вариантов, я захрипела в ответ и ударила ногой по земле. Ощетинилась и послала ему убийственный взгляд.

Глаза-бусинки сузились. Он поднял голову с мощными челюстями и втянул воздух.

Он пытался учуять страх? Напрасно. Страх от меня не исходил. Я была слишком зла, чтобы бояться.

Черт возьми, где все, когда они мне нужны! Однажды я уже думала, что у меня нет вариантов, но тогда один все же у меня был.

Как только кабан определил мой потенциал как жертвы, я бросила на него злой взгляд и обнажила зубы, засовывая руку под плащ в задний карман штанов.

Я вытащила мобильный. С него лилась вода. Заработает ли он? Я фыркнула про себя. Я все еще ожидала, что вещи будут работать по понятным законам, в то время как сама сидела в седьмом измерении, альтернативном тому, где я недавно была. Как глупо.

Я открыла мобильный и положила его на землю.

Кабан наклонил голову, ожидая удобного момента.

Я не посмела поднести телефон к уху. Я нажимала кнопки телефона, лежавшего на земле. Вначале набрала номер Бэрронса, затем ЕНММД, и наконец – запретного ЕТУ. Это уж точно можно расценивать как “умираешь”.

Я ждала. Не знаю чего. Какого-то чуда.

Наверное, я надеялась, что воспользовавшись номером ЕТУ, я каким-то чудесным образом окажусь в безопасности книжного магазина. Или вдруг материализуется Бэрронс и спасет меня.

Я ждала.

Ничего не происходило. Ни черта.

Я была одна.

Фигурально выражаясь.

Кабан угрожающе опустил голову. Я жадно смотрела на мешочек в дюжине футов за ним.

Он рыл копытом землю, приседая на задние ноги. Я знала, что это означает. Так делают кошки перед прыжком.

Я топнула ногой по земле и издала громкий, яростный рык. Я была в ярости. Я тоже сгруппировалась для прыжка.

Он моргнул глазами-бусинками и зычно хрюкнул.

Я хрюкнула в ответ и снова поскребла землю.

Тупик.

Внезапно меня посетило видение о себе самой.

Вот к чему все это меня привело: МакКайла Лейн-О’Коннор, происходившая из одного из самых могущественных родов ши-видящих, ОС-детектор, Нуль, бывшая При-йей, а теперь практически неуязвимая для любого эльфийского влияния, не говоря уже об обладании любопытными целительскими способностями, упирающаяся в землю руками и коленями, грязная, мокрая, с побитым МакНимбом на голове и подгоревшими ботинками на ногах, встретившаяся лицом к лицу со смертоносным диким кабаном, не имея никакого оружия, кроме ярости, надежды на лучшее будущее и решимости выжить любой ценой. Покачивающая задницей. Роющая ногой землю.

Я чувствовала, что внутри меня, как чих, формируется смех, и отчаянно пыталась подавить его. Мои губы подергивались. Глаза прищурились. Нос чесался, а живот болел от подавляемого смеха.

Мне не удалось сдержаться. Это было слишком. Я села на пятки и захохотала.

Кабан осторожно переместился.

Я встала, посмотрела на кабана и рассмеялась еще громче. Так или иначе, когда ты не на коленях, уже не так страшно.

– Да пошел ты! – сказала я кабану. – Хочешь кусочек меня?

Кабан посматривал на меня с опаской, и я поняла, что он не был мистическим созданием. Он был просто диким животным. Я слышала много историй о людях в горах северной Джорджии, которые уходили от диких животных благодаря простому обману и угрозам. А в этом я весьма преуспела.

Я сделала решительный шаг вперед и показала кулак.

– Пошел отсюда! Вон! Убирайся. Сегодня я не умру, ублюдок! СЕЙЧАС ЖЕ УБИРАЙСЯ ОТСЮДА! – проревела я.

Он повернулся и стал красться – насколько мог красться дикий кабан весом в тысячу фунтов – прочь через лужайку.

Я вытаращила глаза, но не потому, что он отступал.

Мой последний приказ получился многослойным и все еще резонировал в воздухе вокруг меня.

Я только что использовала Глас!

Я понятия не имела, ушел ли кабан потому, что во мне не было страха, или из-за вспышки моей ярости, или из-за того, что я сказала – я имею в виду, можно ли на самом деле воздействовать Гласом на нечто, что не понимает английского? – но мне было все равно. Главное – я использовала Глас! И он звучал обалденно, черт возьми, он получился зашибительным!

Как я это сделала? Что я открыла внутри себя? Я постаралась точно припомнить, что я чувствовала и о чем думала, когда орала на кабана.

Одиночество.

Я ощущала полное и крайнее одиночество, будто здесь не было ничего, кроме меня и моей неминуемой смерти.

Ключ к Гласу, – говорил Бэрронс, – это такое место внутри, к которому, кроме вас, никто не может прикоснуться.

– Ты имеешь в виду местечко ши-видящей? – уточнила я.

– Нет, другое место. Оно есть у всех людей. Не только у ши-видящих. Вы рождаетесь в одиночестве и умираете в одиночестве.

– Понятно, – сказала я теперь.

Несмотря на количество окружавших меня людей, вне зависимости от количества друзей и родных, которых я любила и которые любили меня, я была одна с момента рождения и до смерти. Никто не приходит с тобой, и никто не уйдет вместе с тобой. Это путешествие для одного.

Но не совсем. Потому что в том месте было кое-что еще. Я только что почувствовала это, хотя раньше не была на это способна. Быть может, в моменты рождения и смерти мы приближаемся к абсолюту? Быть может, именно в это время мы можем почувствовать, что есть что-то большее, чем мы, что-то побеждающее энтропию. Так всегда было и всегда будет. И это нельзя сбросить со счетов. Называйте это как хотите. Все что я знаю – это божественно. Вот что важно. Это больше не было моей “зоной комфорта”. Это было моей правдой.

Я наблюдала, как кабан исчезает на противоположной стороне поля. Через пару минут путь к мешку с камнями будет открыт, и я заберу их. Не то чтобы я им сильно доверяла. Но это было лучше, чем ничего, и я нуждалась в них, дабы заполучить Книгу, когда выберусь отсюда.

Как только я сделала шаг вперед, чтобы поднять мобильный, а потом подойти к камням, как из ниоткуда появился громадный серый зверь с неясными очертаниями рогов, клыков и когтей.

Я отступила назад.

Зверь бросился к кабану, всадил клыки ему в горло, обхватив за шею и отрывая голову, разбрызгивая кровь. Он опустил свою добычу между мной и мешочком.

Рыча, он оторвал кабанью ногу и принялся есть.

Я в изумлении смотрела, едва осмеливаясь дышать. Если бы эта тварь стояла вертикально – а казалось, она вполне на это способна – она была бы ростом около девяти футов. Три пары остроконечных изогнутых рогов располагались через равные промежутки на двух костных наростах, спускавшихся с обеих сторон головы. Первая пара была над ушами, вторая – выше и ближе к затылку, и последняя – прямо на затылке, и эти рога извивались назад, к спине. Спутанные космы длинных, черных волос вокруг доисторического лица, с выступающими наростами на лбу, торчащие кости и смертоносные клыки. Руки и ноги с перепонками и длинными когтями. Шкура сланцево-серая, гладкая, как кожа. У зверя были мощные мускулы, и он был без сомнений мужского пола.

Я не видела и не слышала его приближения.

Я даже не пыталась прогнать его рычанием или испробовать новоприобретенные способности Гласа, который, возможно, работал, а возможно, и нет на животных. Если мне очень повезет, то удастся тихонько ускользнуть, и он меня даже не заметит. Блефовать с кабаном это одно. Кабан был просто животным, в чьем организме, возможно, содержался земной генетический код. Мне не нужен был тест на ДНК, чтобы сказать, что этот зверь таковым не был.

Я стала медленно отходить назад, едва отрывая ноги от земли. Придется вернуться позднее за мобильным и камнями.

Он поднял голову и уставился прямо на меня, его лицо было перепачкано кровью. Вся надежда растаяла, как дым.

Я застыла, с поднятой ногой. Кролики замирают, чтобы перехитрить врага. Кажется, медведей это сбивает с толку.

Этого монстра надурить не получилось. Он сел на задние ноги, рассматривая меня хитрыми, сузившимися глазами, словно пытаясь определить, какова я на вкус. Ярость пылала в его взгляде, словно он был львом, у которого во всех четырех лапах застряли колючки.

Я затаила дыхание. Жри кабана, мысленно увещевала я. Во мне совсем нет мяса, не то что в жирном брюхе свиньи.

Он отвернулся от кабана и повернулся ко мне, совершенно забыв о своей добыче. Черт, черт, черт!

Теперь его мишенью была я.

Без малейшего предупреждения он рванулся прямо ко мне на всех четырех. Он было сверхъестественно быстрым.

Я неуклюже достала кинжал из ножен, привычно встала в стойку, наклонив к груди голову.

– СТОЙ НА МЕСТЕ! – Глас вырвался из меня, наполняя воздух эхом тысячи голосов. Он был поражающим, феноменальным и устрашающим, как ад. Я не могла поверить, что его создала я. Бэрронс бы мной гордился. – ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ! – орала я. – ТЫ НЕ ПРИЧИНИШЬ МНЕ ВРЕДА!

Не впечатленный моим Гласом, монстр продолжал приближаться.

Я напряглась для удара. Я не собиралась сдаваться без борьбы. Если он останется на четырех, я сделаю ложный выпад и извернусь, а потом выцарапаю его глаза кинжалом и тем, что осталось от ногтей. А может, отрежу его мужские части. Все что угодно, чтобы выжить.

Внушающая ужас тварь так резко затормозила дюймах в шести от меня, что когтями вывернула землю. Полетевшие комья грязи едва не попали мне в голову. Желтые глаза стали щелками, и тварь зарычала.

Монстр был так близко от меня, что я ощущала острый запах его горячего дыхания, чувствовала в нем свежую, теплую кровь. Я в ужасе смотрела на него. У его чуждых желтых глазах расширялись и сужались вертикальные зрачки. Он ощетинился от ярости, грудь резко вздымалась и опускалась, он беспрестанно рычал.

Перенеся вес вперед, он мотнул головой и лязгнул челюстями. Слюна и кровь обрызгали меня.

Я съежилась, но не рискнула вытереть лицо.

Внезапно он начал двигаться, с такой гладкой мускулистой грацией, что на один миг показался мне… прекрасным. Зверь был прирожденным убийцей. Он вел в этой игре. Сильное, примитивное животное. У него было несколько целей в жизни. Оно было рождено и вскормлено для убийства, завоевания, воспроизведения и выживания. С удивлением я обнаружила, что почти завидую ему.

Зверь стал кружить вокруг меня, вспарывая дерн и траву когтистыми руками и ногами, мотая головой из стороны в сторону, желтые глаза горели жаждой крови.

Я поворачивалась за ним, не отводя глаз от его лица. Я уставилась в убийственный взгляд, словно могла заставить его уйти тем, что отказывалась его бояться. Было ли это каким-то ритуалом перед убийством? Но с кабаном ничего подобного он не делал.

Он остановился, наклонил свою рогатую голову и… понюхал меня.

Какого черта он делал? Я затаила дыхание, надеясь, что пахну несъедобно. Его клыки – о Господи, клыки были размером с мои пальцы!

Казалось, ему не понравилось то, что он унюхал. Похоже, запах сделал его еще злее. Он издал долгое низкое рычание, а потом без предупреждения бросился вперед!

Я собралась, зажав в кулаке кинжал. Наши действия определяют нас. Я буду жить или умру в битве.

Но шанса померяться силами с монстром мне не представилось.

В последнюю секунду он взвыл и развернулся в воздухе.

Все что мне удалось увидеть – это размытое движение. Только что монстр бросился на меня, а через мгновение, разрывая траву, мчался обратно к кабану. Пока я смотрела на него, он вонзил клыки в плоть кабана и, яростно мотая головой, начал сдирать с него кожу и есть, хрустя костями и хрящами.

Какое-то время я не могла пошевелиться. Я настолько ослабела, что не была уверена, удержусь ли на ногах. Я была слишком шокирована, чтобы нормально мыслить.

Способность двигаться вернулась на крыльях адреналина.

Я рванулась вперед, подхватила с земли мобильный и дала деру.