— Ты жив! Жив! Слава Богу, ты жив! — Ребекка обвила руками его шею и громко рассмеялась, когда он оторвал ее от пола и закружил в своих объятиях. Будущее ее не тревожило: она любила Джексона Рула и устала противиться этому чувству.
— Ты с ума сошла! — пробормотал он, осыпая ее лицо и плечи поцелуями. Он плохо сознавал, что делает, в голове билась одна мысль: Ребекка позволяет ему целовать себя! — Будь у тебя хотя бы капля здравого смысла, ты бы не появилась здесь.
И при этом подумал: «Слава Богу, что ты пришла!» Джексон поставил Ребекку на пол, изо всех сил стараясь совладать с собой. Но страсть к этой рыжеволосой девушке была слишком сильна. Оя чувствовал, что стоит поцеловать ее еще один раз — и остановиться будет невозможно. Находиться с ней рядом — все равно что играть с огнем.
У Ребекки захватило дух от радости. Восторженно смеясь, она с силой сжала руки Джексона, но, к ее удивлению, он вдруг болезненно поморщился. Бросив взгляд на его ярко-розовые ладони, Ребекка поняла, что жар разбушевавшегося огня все-таки коснулся Джексона.
— Ты обгорел! — Ее голос дрогнул.
— Не очень сильно, — тихо ответил он, гладя ее лицо.
Его кожа была горячей на ощупь, и Ребекке едва не стало дурно, когда она представила, от какого кошмара ему удалось спастись.
— Полечи свои ожоги, — прошептала она.
Он наклонил голову, и Ребекка оцепенела. Потом их губы слились.
Его поцелуй был нежным, но настойчивым, и она ответила на него, потеряв всякое представление о времени и пространстве, — таким острым было наслаждение. Глаза ее закрылись, и она целиком подчинилась ритму его прерывистого дыхания, которое ощущала на своих щеках. Но вот Джексон слегка отодвинулся, и только тогда Ребекка открыла глаза. Она обессилела так, что рухнула бы на колени, но он вовремя поддержал ее.
Его синие глаза потемнели от волнения, ноздри раздувались, на щеках играли желваки.
— О Господи, Ребекка…
— Да.
Джексон резко дернулся и прищурился, словно смотрел вовсе — не на пять веснушек на ее переносице, а куда-то в будущее, о котором прежде не смел и подумать.
— Будь поосторожнее с ответами, девочка. А то, чего доброго, получишь совсем не то, на что рассчитываешь.
Она покачала головой.
— Никогда. — Ребекка повернула его руки ладонями вверх, и ее улыбка мигом растаяла. — Ты должен показаться врачу.
— Я уже это сделал, — ответил он. — Ожоги незначительные. Он дал рецепт на какую-то мазь, только мне первым делом надо бы помыться.
— Тогда поезжай ко мне.
Джексон улыбнулся, и Ребекка инстинктивно прильнула к нему снова.
— Пока что не стоит, дорогая. Мне надо найти сегодня новое жилье, а я даже не знаю…
— Этим можно заняться и попозже.
— По-моему, это не очень-то хорошая идея и…
— Тебя не спрашивают, Джексон. Я сказала: ты поедешь ко мне! Он усмехнулся.
— Сказать-то вы сказали, мэм…
Мэм?! Выгнув дугой бровь, она взяла его под руку.
— Ну, за это ты мне еще заплатишь.
— Я никогда не платил за это, дорогая, даже когда был подростком. Было бы чертовски глупо начинать сейчас.
Ребекка вспыхнула и попыталась придумать какой-нибудь остроумный ответ, но так и не сумела.
— Ты всегда была такая страстная? — мягко спросил Джексон.
Она пожала плечами.
— Скорее, наоборот. Похвастаться мне особенно нечем.
Ошеломленный таким искренним признанием в неопытности, Джексон не смог сдержать смешка. Ребекка опять залилась румянцем, а потом улыбнулась и обняла его.
На их смех недоуменно обернулись несколько человек. Ведь для веселья ситуация была явно неподходящая. Но, увидев, что молодой человек и девушка в обнимку идут к двери, люди улыбнулись. Любовь… что ж, понятное дело.
Они молча уселись в пикап и отправились домой. Первым заговорил Джексон:
— Остановись у первой аптеки, хорошо? Мне надо кое-что купить.
Ребекка кивнула, вспомнив о рецепте, и припарковала машину у небольшого торгового центра. Джексон бросил взгляд на свою обожженную, пропахшую дымом одежду. Для магазинов вид у т него, конечно, неподобающий, но какая разница! Прежде чем ехать дальше, надо кое-что сделать.
Ребекка, конечно, заметила его колебания:
— Может, одолжить тебе денег? Я с удовольствием схожу с тобой в аптеку.
Джексон мгновенно решился:
— Нет-нет, дорогая, спасибо за предложение, но деньги мне не нужны. Я скоро вернусь.
Он с трудом выбрался из пикапа и поплелся к аптеке, стараясь не обращать внимания на ноющее от усталости и бессонной ночи тело.
А Ребекка вздрогнула, вспомнив о страстных, жарких объятиях, о том мгновении, когда их губы сомкнулись… Ей казалось, что Джексон поглотил ее всю целиком, лишив и души, и рассудка. Ребекка откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза и вздохнула. Во что же она впуталась? Возможно, скоро это выяснится. И по правде говоря, у нее уже не было сил ждать.
Тем временем Джексон, игнорируя удивленные взгляды покупателей, прошел в глубь магазина и вручил аптекарю рецепт.
— Придется подождать минуту, — сказал тот, посмотрел на руки Джексона и нахмурился. — Ожоги-то, наверное, болят, мистер?
Джексон пожал плечами.
— Бывает и хуже.
Он обернулся к витрине. Отсюда хорошо была видна кабинка голубого пикапа Ребекки. Глаза его сузились, губы сжались, словно он обдумывал очень важный вопрос.
— Мне нужно купить еще кое-что. Можно будет оплатить все здесь?
— Да, сэр, — ответил аптекарь.
Джексон повернулся и решительно зашагал по проходу, беря с полок лезвия, крем для бриться, шампунь. Добравшись до прилавка, где были выставлены противозачаточные средства, приостановился, и рука его застыла над пачками презервативов. Но сомневался он недолго, потому что в глубине души уже принял решение. Прихватив презервативы, Джексон вывалил на прилавок рядом с кассой целую груду покупок.
— Нашли все, что хотели? — спросил аптекарь.
— В общем, да, — ответил он, вытаскивая бумажник.
Спустя несколько мгновений Джексон вышел из аптеки и направился к пикапу с ощущением, что теперь все пути к отступлению отрезаны.
— Ты готов? — спросила Ребекка, когда он уселся рядом.
Он медленно и внимательно посмотрел ей прямо в глаза, и Ребекка залилась краской.
— Вопрос в том… готова ли ты?
И внезапно всю ее скованность как рукой сняло. Перегнувшись через сиденье, Ребекка поцеловала Джексона в щеку, около рта.
— Я готовилась к встрече с тобой всю свою жизнь, Джексон Рул. А теперь поехали домой.
«Дом… наш дом? Если бы такое было возможно!» — подумал Джексон.
Уверенность, звучавшая в ее голосе, убеждала лучше всяких слов. Ребекка хотела сделать новый шаг в их отношениях. Он глубоко вздохнул и закрыл глаза.
«Пожалей меня, Ребекка. Я так боюсь за нас с тобой!»
Через полчаса пикап свернул на подъездную дорожку. И вдруг Ребекка не столько увидела, сколько почувствовала, как напрягся Джексон.
— Здесь твой отец.
Ребекка еще крепче вцепилась в руль, но больше ничем не выдала своего испуга. Что ж… все произошло быстрее, чем она предполагала, но, во всяком случае, теперь с этой проблемой будет покончено.
— Ничего страшного, — сказала она. — К тому же папа поможет мне подготовить комнаты.
Внимание Джексона было настолько поглощено Даниелом, который поджидал их у крыльца, что он не сразу понял ее слова. Их смысл дошел до него, когда пикап подъезжал к парадному входу.
— Комнаты? Какие еще комнаты?
Ребекка показала на стоявший особняком гараж.
— Я жила там, пока перестраивали дом. Теперь гараж пустует, но там есть мебель. Тебе же нужно где-то устроиться!
— Нет, так дело не пойдет, — возразил он.
— Успокойся, Джексон, я просто предлагаю приют. Ну, что скажешь?
Приют. Такое маленькое слово, но как много оно значит! Джексон посмотрел на нее и отвернулся, не желая тешить себя бесплодными надеждами. Он боялся даже думать о том, что их любовь может перерасти в нечто постоянное и прочное.
Ребекка припарковалась, выключила двигатель и повернулась к нему в ожидании ответа.
— Скажу спасибо, — искренне ответил Джексон.
Она улыбнулась:
— Пожалуйста. Ну, пошли. Сейчас я тебе продемонстрирую, как надо вытаскивать колючку из пасти льва.
Джексон попытался усмехнуться, но ничего не получилось. Он не мог забыть, что на стороне Даниела сам Господь, а вот ему надо рассчитывать только на себя.
Преподобный Хилл с облегчением вздохнул, увидев, как пикап Ребекки сворачивает на подъездную дорожку, и мысленно вознес благодарственную молитву Господу.
Не сумев дозвониться до нее, он встревожился, но не слишком сильно, потому что знал, как много времени Ребекка проводит вне оранжереи, да и там часто бывает очень занята и не подходит к телефону. Но когда Даниел заехал в контору и узрел на дверях табличку «Закрыто», он запаниковал. Девять лет назад Ребекка купила эту оранжерею и с тех пор ни разу не закрывала ее в рабочее время. Кроме того дня, когда у Пита случился сердечный приступ! Даниела охватили мрачные предчувствия… и вдруг появился знакомый пикап. Но чувство облегчения мгновенно сменилось ужасом: рядом с Ребеккой в кабине сидел Джексон!
После той просьбы по поводу Тэйлора Монро Даниел и Джексон не виделись и не разговаривали по телефону. Однако преподобный до сих пор был потрясен тем, как отзывались о Джексоне Руле в «Приюте Иисуса». Родители восторженно хвалили этого парня за помощь их детям, а преподобный Хилл выходил из себя. Интересно, многие ли из них знают, что сотворил Джексон? Впрочем, осмотрев унылые помещения и двор приюта, Даниел решил, что этих людей вряд ли вообще что-либо интересует.
Даниела повергло в смятение и другое. Мальчик, о котором просил позаботиться Джексон, оказался еще хуже, чем можно было предположить. Преподобный Хилл и мальчишка с трудом находили общий язык. Впрочем, Даниел не терял оптимизма: он знал, что нередко под маской грубости прячется всего лишь несчастный, одинокий ребенок и надо не оставлять попыток достучаться до его души.
Припарковав пикап, Ребекка помахала отцу. Преподобный Хилл не успел притвориться обрадованным. Заскрежетав зубами, он слегка кивнул дочери, однако твердо решил не выдавать своих чувств. Когда парочка выбралась из машины, Хилл сделал глубокий вдох и с фальшивой улыбкой побрел им навстречу.
— Папа, как я рада, что ты здесь! — сказала Ребекка, торопливо обняв и поцеловав отца. — Ну и утро у меня выдалось! Я моталась по всему Сентрал-сити и немного удивилась, не встретив там тебя. Пострадавшим помогали и священники…
— Сентрал-сити! Да с какой стати я должен был оказаться там? Какие еще пострадавшие? А главное — тебя-то как туда занесло? Это неподобающий район для…
— Ты разве не слышал о пожаре?
— О пожаре? О каком пожаре?
Итак, отец заинтригован. Теперь самое время объяснить присутствие здесь Джексона.
— Ах, Джексон, извини. Мы разболтались, а о твоих ранах совсем забыли! Пойдем, я тебе покажу, где можно умыться.
От пристального взгляда Даниела у Джексона мурашки поползли по телу, но нежное прикосновение пальцев Ребекки и исходящее от нее ласковое тепло успокоили его.
— Спасибо, — негромко сказал он и наконец поднялся по ступенькам на крыльцо.
— Ты взял свои лекарства?
Он показал ей сумку.
— У меня все здесь, — ответил Джексон и подумал, что, судя по свирепому выражению лица Даниела, презервативы он купил напрасно.
— Лекарства? А зачем ему нужны лекарства? — удивился Даниел, направившийся следом за ними в дом.
Ничего не ответив, Ребекка двинулась по коридору. У стенного шкафа, где хранилось белье, она остановилась, достала полотенца и повела Джексона дальше к ванной.
— Здесь ты можешь принять душ, — сказала она, повесив полотенца на крючок. — В шкафчике над раковиной есть мыло, шампунь и всякие прочие принадлежности. В общем, сам разберешься. А когда закончишь, папа или я с удовольствием поможем тебе полечить руки, ладно?
— А для чего это ему понадобилось лечить руки? — спросил вконец растерявшийся Даниел, когда Джексон закрыл за собой дверь.
— Ох, и еще, Джексон! — крикнула Ребекка. — Выкинь свою одежду прямо в коридор, А я ее положу в стиральную машину! — И удалилась в переднюю часть дома.
— Так, значит, ты уже стираешь ему одежду? Ты совсем выжила из ума! Да что же происходит с…
Ребекка остановилась в дверном проеме между гостиной и кухней.
— Папа, ты помнишь, где находится выключатель в комнатах над гаражом?
Изумленный этим вопросом, Даниел даже начал заикаться:
— Ну… наверное, я смогу… он, по-моему, около… Ребекка-Руфь! Что происходит?
Она чмокнула его в щеку.
— Я буду тебе признательна, если ты найдешь выключатель и проверишь, есть ли в комнате все необходимое. Видишь ли, во время этого ужасного пожара, который был прошлой ночью в Сентрал-сити, Джексон лишился буквально всего. Я узнала об этой трагедии из утренних теленовостей, а когда он не появился на работе, сразу поняла, в чем дело. Думаю, Джексон уцелел только благодаря милости Господней. Он поживет у меня, а потом подыщет себе другое жилье. В конце концов, не могу же я допустить, чтобы мой единственный помощник остался на улице, не так, ли? Кроме того, ведь это было бы совсем не по-христиански, тебе не кажется?
— Ну… вероятно, да… но, может быть, тебе стоило бы…
— Спасибо, папочка, — перебила его она, как бы не замечая, что отец пытается найти какой-то способ опровергнуть ее логику. — Я хочу позвонить Питу и попросить его купить джинсы и рубашки для Джексона, чтобы у него на первое время была хоть одна смена одежды.
Она взяла телефон и уже стала набирать номер Пита, но заметила, что отец, словно окаменев, продолжает стоять на прежнем месте.
Когда за ним захлопнулась дверь, Ребекка упала в кресло и закрыла лицо руками.
Конечно, она лгунья и трусиха. Но если она выложит все как есть, у отца, пожалуй, случится сердечный приступ. Разве она может сказать ему, что любит человека, которого он ненавидит?
Сознавая, что ничего тут не поделаешь, она встала, снова подошла к телефону и набрала номер Пита. Объясняя старику свою просьбу, Ребекка терзалась стыдом и сомнениями.
Потом она направилась к ванной, чтобы забрать одежду Джексона. Остановилась у двери, прислушиваясь к шуму бегущей воды, и тут же представила, как он стоит там — мокрый и обнаженный…
Ее нервы были на пределе. Ребекка попыталась отогнать запретные мысли, вздохнув, прислонилась головой к косяку и смущенно провела рукой по гладко оструганному дереву. Сегодня ей стало окончательно ясно: она любит Джексона Рула. В течение трех страшных часов ей казалось, что он погиб и они больше никогда не увидятся. А когда он появился в дверях и раскрыл объятия, ей вдруг стало совершенно наплевать, что скажут люди. Пришла пора прислушаться к голосу сердца.
— Не думаю, что это хорошая идея, — проворчал Пит, вручая Ребекке сумку с одеждой для Джексона.
— Вот и я то же самое говорю, — вставил Даниел, довольный тем, что хоть кто-то понимает, сколь неприлична эта ситуация.
Но Ребекка как будто не слышала их.
— Сколько я тебе должна? — спросила она, роясь в сумочке, где лежали деньги.
— Ты ничего мне не должна! — буркнул Пит. — А Джексон должен мне семьдесят три доллара сорок один цент.
— Тогда заходи в дом, он тебе заплатит, — предложила Ребекка, поразив и Пита, и отца своим безмятежным тоном.
Оказавшись в комнате, все трое застыли на месите, уставившись на Джексона широко раскрытыми глазами. А он, вконец обессиленный, лежал ничком на софе, завернувшись в одеяло, взятое с постели Ребекки, и крепко спал. Его густые черные волосы были еще слегка влажные после душа. Одна рука свесилась на пол, другой он прикрывал свои глаза, которые так пугали Даниела. Сейчас в его облике проступило что-то мальчишеское. Но это был бесспокойный сон: пальцы Джексона шевелились, ноги дергались под одеялом. Наверное, его преследовали кошмарные видения пожара, от которого удалось спастись только чудом.
— Да что же это…
— Тс-с!.. — прошипела Ребекка и махнула рукой Питу и отцу, чтобы те вышли. Убедившись, что их голоса не разбудили Джексона, она тоже тихонько выскользнула из комнаты.
— Спасибо, что помог мне, папа. И тебе спасибо. Пит. Джексон, конечно, тоже тебя поблагодарит — потом. По-моему, ему не мешает часов восемь хорошенько поспать.
— А что ты намерена делать? — поинтересовался Даниел.
— Ты имеешь в виду — после того как вы с Питом уедете?
Мужчины виновато переглянулись и отвели глаза.
— Я собираюсь поработать. А чем же еще, по-вашему, я должна заниматься?
Даниел и Пит промолчали.
— Спасибо, что навестили, — сказала Ребекка.
Эта фраза прозвучала как предложение откланяться, и они без промедления уехали.
Оставшись одна, Ребекка вернулась в дом и опустилась на колени рядом с Джексоном, внимательно разглядывая тонкий слой мази на его коже и темные круги под глазами.
Впервые в жизни ей так страстно хотелось коснуться мужского тела. Но вместо этого она лишь осторожно отвела волосы, упавшие ему на лоб.
— Спи, любимый мой. У нас с тобой еще много времени впереди… Главное, чтобы ты пришел в себя.
Ребекка оставила записку на столе в кухне, положила на стул одежду, сняла телефонную трубку и прошла пешком четверть мили до оранжереи. Ей не хотелось, чтобы шум двигателя потревожил беспокойный сон Джексона.
Проснувшись, Джексон понял, что в доме больше никого нет. Он ощущал пустоту и вокруг себя… и в сердце. Где-то в коридоре часы пробили пять раз. За окнами было еще светло. Джексон приподнялся. Неужели он проспал весь день? Рядом, на стуле, лежала новая одежда, а на полу стояли ботинки. Он ошеломленно уставился на них. Значит, Ребекка приготовила ему одежду и даже почистила ботинки.
Джексон сердито провел рукой по глазам, убеждая себя, что это вовсе не слезы — просто он еще не совсем проснулся. Ему казалось, что не только его тело, но и нервы были обнажены. Ребекка лишила его всего, даже злобы, и осталась лишь непреодолимая потребность любить ее и вернуть хотя бы часть того, что дала она.
Джексон легко вскочил на ноги и стал осторожно натягивать трусы и джинсы. Когда шероховатая ткань коснулась обожженных ладоней, он поморщился от боли. А потом, взяв в руки носки и ботинки, направился к парадной двери: ему хотелось глотнуть свежего воздуха. Может, тогда и мысли придут в порядок.
Джексон вышел на крыльцо. Жара отступала, и в воздухе уже повеяло вечерней прохладой. Отбросив носки и ботинки, он с удовольствием прошелся босиком по грубым доскам настила.
И тут на дорожке появилась Ребекка. У Джексона от волнения перехватило дух. Она возвращается домой… к нему!
Джексон двинулся ей навстречу, шагая босыми ногами по теплой земле. Лучи заходящего солнца били прямо в спину Ребекке; в воздухе висела мошкара. Краем уха Джексон слышал громкое кваканье древесных лягушек, репетировавших перед ночным концертом.
Ребекка шла медленно и уверенно, гордо расправив плечи. Но едва увидев Джексона, чуть не рванулась бегом.
Кровь кипела в жилах Джексона, свежий ветерок холодил его разгоряченную кожу, и едва ли не впервые он чувствовал себя по-настоящему живым… И все это благодаря Ребекке.
А она спешила к нему. Он видел, как под блузкой слегка подрагивают ее груди, как с чисто женской непроизвольной грацией покачиваются ее бедра. Внешне она была сама сдержанность, и только буйные рыжие кудряшки выдавали истинную сущность Ребекки Хилл.
В груди Джексона уже разгорался огонь. Слишком долго он дожидался этой минуты… Что скажет сейчас Ребекка? Но она молча кинулась в его объятия.
— Я ждала весь день!..
Джексон закрыл глаза и потерся щекой о ее лицо.
— Ты не представляешь, что вытерпел я.
На мгновение они смолкли, словно набираясь Мрешимости перед последним шагом. Ребекка заговорила первой:
— Так что же, Джексон, мне придется сказать все самой?
Он приподнял ее подбородок, и их взгляды встретились. Джексон наклонил голову и сделал то, чего так жаждала Ребекка. Его губы были прохладными, но она уже пылала от страсти. Услышав тихий болезненный стон Джексона, Ребекка вздрогнула. Слишком уж сильны его чувства… сумеет ли она выдержать такой накал?
— Я хочу тебя, Ребекка! Хочу лежать с тобой рядом… сжимать тебя в объятиях… и чтобы между нами не было никакой лжи. Хочу заниматься с тобой любовью до потери сознания. Если ты сумеешь вынести это бремя… нашу любовь. Клянусь, я всегда буду оберегать тебя!.. Он смущенно замолчал, а потом снова впился в нее губами, и Ребекка задохнулась от счастья, так и не успев ответить.
Но слова Джексона, его клятва ошеломили ее.
— Любить тебя, Джексон Рул, — это вовсе не бремя. Мне будет больно, только если ты покинешь меня. Сегодня… на какой-то миг… мне показалось, что я тебя потеряла. Это было ужасно! Никто и ничто не заставит меня изменить нашей любви. Поверь в это — и тогда нам ничто не грозит.
Он приподнял ее — легко, словно пушинку, — и понес в дом.
— Тебе же больно, — прошептала Ребекка, с опозданием вспомнив о его обожженных руках.
— Это точно, — усмехнулся Джексон. — Но я чертовски давно не занимался любовью. Если свалюсь с кровати, ты просто спустись ко мне и продолжим на полу, хорошо?
Ребекка залилась краской, а потом улыбнулась.
— Джексон, дорогой, ну что ты говоришь. Фи! — пропищала она, словно застенчивая красотка добрых старых времен.
Но когда они вошли в дом, всю их игривость как рукой сняло. Казалось, тишина внушала им благоговение перед тем, что должно было произойти.
Ребекка щелкнула замком и затаила дыхание, когда руки Джексона стали медленно расстегивать ее блузку.
Они отправились в спальню, шлепая босыми ногами по полу.
Раздался хриплый томительный стон — их губы соприкоснулись.
Тихо прошелестела ткань — они сбросили с себя одежду.
Еще один поцелуй… на сей раз более страстный, поэтому прервать его оказалось куда труднее.
Заскрипели пружины кровати, послышался легкий, нежный вздох — и Ребекка снова потеряла всякое представление о времени и пространстве.
Все исчезло, остались только мужчина… женщина… и любовь.