Если Джейми и хотел внушить гостям, что все в порядке, то он ничуть не преуспел. Многие видели, как новобрачная удалилась в слезах. И в зал больше не вернулась. Джейми так хотелось последовать за ней! Но разве он мог себе это позволить? Была задета его гордость, а там, где дело касалось гордости, Джейми был весьма уязвим. Гордость управляла им, и только она одна. Шийна сделала ссору достоянием всех присутствующих.

Джейми не мог дождаться часа, когда ему удастся уйти незамеченным. Время было позднее, но в замке оставалось еще много гостей. Грегори и Мартины — большие любители выпить и, без сомнения, засидятся до ночи. Решив наконец, что теперь уже это не будет выглядеть невежливо, Джейми поднялся, чтобы уйти. Сам он выпил несколько больших кружек, однако с осторожностью, чтобы не опьянеть.

Он открыл дверь в спальню. Полная темнота. И холодно, камин не горит. Шийны в комнате нет.

Джейми со вздохом присел на кровать. Стоит ли идти ее искать? Пусть останется там, куда ушла. Сколько угодно девушек готовы согреть его постель. Джесси, например, давала понять, что она вполне доступна. Весь вечер она не замечала Черного Гоуэна и вертелась возле своего кузена Доббина, чтобы подобраться таким образом как можно ближе к Джейми. Он еще помнил тепло ее тела, такого мягкого и податливого.

— Кого я дурачу? — вслух проговорил Джейми в пустой холодной комнате.

Он прислушался к тишине, потом встал и вышел.

Заглянул в комнату, в которой держал Шийну накануне их свадьбы. Там она и была и крепко спала, свернувшись калачиком на маленькой кровати. Просто спала, мирно и спокойно.

Он не стал будить ее, лишь откинул одеяло и поднял Шийну на руки. Она пробормотала что-то протестующее, но не проснулась, а только уткнулась лицом ему в плечо, пока он нес ее в их общую спальню.

Джейми уложил ее в постель и постоял, ожидая, когда начнется сражение. Но Шийна только слегка потянулась, не открывая глаз. Джейми усмехнулся. Ну что ж, она сама облегчила ему задачу и теперь полностью в его власти, пока спит. С этой восхитительной мыслью Джейми принялся раздеваться.

Сначала он медленно поднял ее тонкую шерстяную рубашку, обнажив ноги, и провел пальцами по гладкой коже, замирая каждый раз, когда она чуть шевелилась, и принимаясь за дело снова, едва успокаивалась. Как он наслаждался этими прикосновениями, как любовался красотой ее ног крепких, совершенных по форме и таких покорных.

Рубашку нельзя было снять, не разбудив Шийну, и Джейми только поднял ее спереди до талии. Все свое внимание он теперь сосредоточил на теплом нежном гнездышке между ног, прикасаясь к нему легко-легко, как бы подразнивая, чтобы вызвать ответ.

Он занимался этим долго, и вот его пальцы скользнули по увлажнившейся поверхности. Она была готова принять его, но он отпрянул.

Опустившись возле кровати на колени, Джейми вытянул край рубашки Шийны из-под бедер, но она все еще не просыпалась.

Тогда он устроился у нее между ног и быстро потянул рубашку наверх.

Шийна внезапно проснулась, но, прежде чем она заговорила, Джейми снял с нее рубашку через голову. Крик возмущения замер на ее устах, когда Джейми зажал ей рот поцелуем.

Она хотела отвернуть голову в сторону, но Джейми удержал ее; его горячий язык коснулся языка Шийны, а напряженная мужская плоть мягко вошла в нее.

Шийна была поражена тем, как он легко это сделал, заполнив все. Но еще больше поражена она была тем, как отзывается ему ее тело, принимая его, подаваясь ему навстречу.

«Я не могу! — протестовал ее разум. — Я не могу позволить ему владеть моим телом!»

Но он им владел — и еще как умело! Шийна сдалась быстро. Она хотела Джейми. Вопреки всему желание управляло ею. Ничто не имело значения, кроме сжигающего ее огня… и Джейми.

Финал казался до безумия близким, но Джейми не ускорял его, и это доводило Шийну до исступления. Он подвел ее к самому краю — и остановился. Все тело Шийны жаждало разрядки. Она застонала и вцепилась ногтями в спину Джейми. Но он лишь продолжал утонченную пытку.

Наконец она осознала, что Джейми больше не целует ее. Шийна открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее с выражением такой боли. Да, он сейчас мучается сам от того, как поступает с ней.

Почему? Он вскоре заговорил с ней — голос умоляющий и одновременно настойчивый:

— Я твой муж! Скажи это!

Мысли Шийны были в полном беспорядке, и она охотно произнесла то, что он хотел слышать:

— Ты мой муж.

— Ты никогда не будешь это отрицать.

— Нет. Никогда.

Он прижался к ней всем телом в неистовом, диком, сладком порыве, и она ответила ему с той же лихорадочной страстью. Она умирала от голода, и он ее насытил, но никогда она не насытится им до конца, никогда.

Трезвые мысли вторглись в наступившую блаженную истому — к сожалению, вторглись. Когда Джейми повернулся и заключил ее в объятия, когда он начал ласкать ее с такой нежностью, словно их близость уладила все между ними, Шийна не выдержала и поспешила заговорить, пока его руки не совершили с ней нового чуда.

— Ты воспользовался своим преимуществом, Джейми.

— Дорогая моя, теперь я не сделаю того, чего ты сама не захочешь.

— Ты ошибаешься, Джейми. Я не знаю, почему ты обладаешь способностью своими прикосновениями возбуждать во мне страсть, но есть большая разница между тем, что я испытываю в тот момент, и тем, что чувствую сейчас. Ты просто лишаешь меня воли на какое-то время. Но она ко мне возвращается. Ничего не меняется, — Ах, меняется, моя милая, еще как меняется, opncnbnphk Джейми с легким вздохом. — Ты знаешь теперь, что не можешь отказать мне, хочешь ты того или нет. Что бы ни случилось в будущем, это останется с нами. И я не перестану желать тебя, Шийна. — Это прозвучало торжественно, серьезно, почти угрожающе. — И как ты там ни рассуждай, но ты тоже не перестанешь хотеть меня.