Сент-Джоны всегда были городскими жителями, если верить долгой истории их благородной семьи. Самый первый дом Сент-Джонов находился в Старом Лондоне, но много веков назад был уничтожен печально известным пожаром, охватившим почти весь город. Гораздо позже Сент-Джоны приобрели имение в провинции, недалеко от Плимута, и назвали его в честь Рочвудов. Титул, который переходил из поколения в поколение. Но в доме жили очень редко: когда столица отстроилась, Сент-Джоны переехали туда.

Титул маркиза Рочвуда достался Руперту от рано умершего отца, Пола Сент-Джона. Теперешний дом, особняк на Арлингтон-стрит, выстроенный дедом Руперта по отцовской линии, тоже принадлежал ему. Хотя с фасада он ничем не отличался от других лондонских городских домов, обстановка поражала своей роскошью.

Расположенная к северу от дворца и в квартале от Грин-парка, Арлингтон-стрит перестала быть тихой, спокойной улочкой. Когда королева Виктория превратила Букингемский дворец в свою официальную резиденцию, все улицы вблизи дворца, включая самые узкие, стали обходными маршрутами для местных жителей, старавшихся избегать более широких улиц, по которым во дворец доставлялись продукты и необходимые товары. Кроме того, здесь велось оживленное строительство, жилищное и коммерческое, поскольку земля значительно подорожала из-за близости к дворцу.

Руперт приехал домой в полдень — самое время пообедать с матерью и обоими братьями, если, конечно, они уже собрались в столовой. Он всегда скучал по родным, когда слишком долго отсутствовал. Особенно ему не хватало забавных попыток матери повлиять на старшего сына, тем более что она иногда устраивала настоящие спектакли. На этот раз его не было всего несколько дней, но мать, несомненно, начнет жаловаться.

Средний брат, Эйвери, на два года младше Руперта, больше не жил с ними. Став совершеннолетним, он уговорил Руперта отдать ему один из доходных домов Сент-Джонов и превратил его в холостяцкое жилище, где намеревался содержать любовницу, если повезет найти таковую. Руперт, не желая быть лицемером, исполнил просьбу брата, хотя сам вовсе не желал для себя отдельного жилья.

Мать, разумеется, возражала против переезда. Она считала, что сумела достойно воспитать младших сыновей, хотя с Рупертом потерпела неудачу, но решимость Эйвери стать самостоятельным показывала, что средний сын вознамерился пойти по стопам старшего.

Однако оказалось, что молодой человек просто не имел склонности Руперта к распутству. Он был так ошеломлен и возмущен, когда проиграл первые пятьдесят фунтов за карточным столом, что навсегда утратил интерес к игре. Однако у него была страсть к скачкам, и хотя он лично не участвовал, часто выставлял своего жеребца и выигрывал. А его любовные похождения оставались в рамках диктатов общества. У него было несколько любовниц, но связи никогда не длились долго и ни одна дама еще не жила в его квартире. Кроме того, как большинство молодых аристократов, он не любил болтать о своей личной жизни.

Поскольку Эйвери жил довольно близко от Арлингтон-стрит, то старался обедать и ужинать с семьей, хотя сегодня, похоже, так и не приехал. Младший брат, шестнадцатилетний Оуэн, учился дома под присмотром гувернера и редко выезжал. Оуэн родился в тот самый год, когда Джулия овдовела, и в отличие от братьев совсем не знал отца. По характеру самый спокойный и трудолюбивый, он только ростом пошел в братьев.

Не успел Руперт появиться на пороге столовой, как мать негодующе воскликнула:

— Где ты был?

Руперт уселся напротив, заговорщически подмигнул Оуэну, дабы предупредить, что битва вот-вот начнется, и невозмутимо ответил:

— Тебе обязательно спрашивать?

— Кто она? — осведомилась Джулия.

— Ты ее не знаешь.

Мать презрительно фыркнула:

— Когда ты прекратишь гоняться за юбками и найдешь мне невестку?

— Ты совершенно не помнишь моего последнего ответа на этот вопрос! — рассмеялся сын. — Или воображаешь, что он изменился, хотя я искренне забавляюсь, удивляя свет и сбивая с пути праведного невинных дев?

— Дев?! — ахнула мать.

Черт, да он удивил даже себя! Откуда у него вырвались эти слова?

Недаром он вошел в комнату с мыслями о Ребекке. Но Джулия тут же предупредила:

— Если ты не шутишь, я убью тебя собственными руками, пока до тебя не доберется чей-нибудь разгневанный отец.

Впрочем, мать просто жаловалась, правда, очень часто, на его постыдное увлечение женщинами. Она вовсе не так уж стремилась увидеть его женатым и продолжателем рода Сент-Джонов. Не больше, чем он сам. Поэтому пока речь не шла о том, что старший сын намеревается перейти все границы и добавить к списку своих побед невинных девушек, она выражала свое неодобрение бесчисленными жалобами.

Джулия Лок Сент-Джон даже в свои сорок с небольшим по-прежнему могла считаться необыкновенно красивой женщиной. Правда, все семейство Лок было наделено необыкновенной внешностью. Хотя Джулия, как большинство Локов, была голубоглазой блондинкой, все три ее сына удались в отца и отличались куда более светлыми глазами и черными волосами.

Она была гордой и упрямой женщиной. После смерти мужа не сбежала домой в Норфорд, к своей родне. Она намеревалась сама воспитать детей, не выходя больше замуж, и часто объявляла, что была счастлива в браке с Полом Сент-Джоном, потому что встретила любимого человека, а подобная удача не случается дважды в жизни, поэтому, подобно брату Престону, герцогу Норфорду, потерявшему жену, предпочла коротать жизнь вдовой.

Однако ее еще маленькие сыновья, тогда одного года, восьми и десяти лет, остались без отцовского руководства: в доме не было других мужчин, кроме наставников, которые совершенно не годились на роль отца. Именно по этой причине она часто привозила сыновей к дядюшке Престону.

И для того чтобы выполнять обязанности обоих родителей, Джулия постаралась преобразиться. Перемена происходила постепенно, но Джулия превратилась в весьма властного мужчину в юбке! В то время как их отец никогда не ворчал, не пытался сломить сыновей, Джулия овладела мастерством подчинять детей своей воле. Хотя она искренне их любила и всячески поддерживала, все же интонации голоса и манеры отражали ее мнение о том, как должен обращаться с детьми мужчина. И хотя стиль ее воспитания казался комическим, ни у кого не хватало духу объяснить ей это. Сама она считала, что совершенно права.

Руперт сознавал все это лучше, чем кто бы то ни было, но еще больше любил мать. Она принесла огромную жертву ради него и братьев, и теперь он старался, чтобы она никогда не ощутила, что все ее усилия пропали даром. Попытки исправить разгульного повесу давали ей цель в жизни. Поэтому он будет продолжать распутную жизнь как можно дольше. Причина проста: если ей не придется наставлять его и пытаться исправить, она попросту увянет.

Братья знали причину его возмутительного поведения, как и то, что старший брат собственноручно надрал бы им уши, попытайся они подражать ему. Оказалось, что никогда не подчиняться желаниям матери совсем легко. Она хотела, чтобы он подстриг волосы, — он распускал их по плечам. Она хотела, чтобы он носил строгую одежду, — он носил кричащие старомодные камзолы исключительно ради нее. Она хотела, чтобы он женился и остепенился, но оба знали, что торопиться вовсе нет нужды. Она понятия не имела о его работе на Корону и о том, что он сам управлял финансами семьи, не передоверяя это своим поверенным.

Один из его предков с отцовской стороны занимался торговлей и предпринимательством, чтобы восстановить семейное состояние, промотанное предыдущим маркизом. Последующие поколения Сент-Джонов никогда о нем не упоминали, считая, что он запятнал их имя и запачкал руки коммерцией. И никогда не рассказывали никаких историй о столь низко павшем прапрадеде. Но Руперта назвали в его честь, и он всегда гордился своим именем. Поэтому он был так раздражен, когда Ребекка заявила, что это имя ему не подходит.

Сам Руперт считал абсурдным презрительное отношение родных к предку. Этого человека следовало считать героем, а не паршивой овцой в стаде.

Самого Руперта звание паршивой овцы не смущало, как, впрочем, и его матушку.

— Не стоит волноваться, я просто пошутил, — заверил он.

— Твои шутки весьма дурного тона, — процедила Джулия. — Но если хочешь знать правду, я не стала бы в тебя стрелять.

— Рад это слышать. Но ты слишком много тревожишься.

— Можно подумать, ты не даешь мне для этого повода, — проворчала она.

— Вздор. Я всего лишь перебрал половину женщин в Лондоне. Кроме того, я слышал, что изобретено средство от триппера.

— Ничего подобного не существует! — задохнулась мать.

— Нет? Ты уверена? Боже, как ужасно будет когда-нибудь обнаружить, что ты права!

Оуэн взвыл от восторга. Джулия взглядом пригвоздила младшего сына к месту. Руперт подождал, пока мать снова посмотрит в его сторону, подмигнул ей и улыбнулся. Так прошел их обед: ничего из ряда вон выходящего для этого дома. Руперт находился в прекрасном настроении. Он обожал поддразнивать мать таким манером. И больше ни к чему оставаться во дворце. Расследование закончилось, и ему остается наслаждаться встречами с Ребеккой. Поэтому он заверил мать, что вернется домой через несколько дней. Отчет Найджелу подождет, пока тот не вернется из-за границы.

Найджел, вне всякого сомнения, будет разочарован, узнав, что ни одна из фрейлин, включая Ребекку, не захочет стать его агентом, но он обойдется. Как всегда.

Руперт посчитал, что Ребекка — самая опасная из всех, потому что показала себя законченной лгуньей. Он дал ей шанс оправдаться, когда спросил, что она делала на Уигмор-стрит. Но Ребекка этим шансом не воспользовалась. Ничего не поделать. Но еще есть время предупредить Найджела.

Он почти желал, чтобы тот попросил его и дальше последить за Ребеккой. Она самая красивая из фрейлин и самая интригующая, а это весьма заманчивая комбинация, побуждающая его вести тонкую игру.

Конечно, девушка изображала оскорбленную добродетель, но Руперт начинал подозревать, что она вовсе не так невинна, как хочет казаться. Впервые он осознал это, когда поцеловал ее в коридоре. Хотя Ребекка возмутилась или сделала вид, что возмущена, она все же пылко отвечала на поцелуй, воспламенив его куда сильнее, чем он ее! А сегодня в магазине она не протестовала, когда он прижался к ней всем телом, словно принимала его дерзкие заигрывания.

Ребекка Маршалл становилась чересчур большим искушением. Возможно, это даже к лучшему, что он закончил проверять ее и сделал свои выводы.