Хорошее приходит вместе с плохим, и наоборот. Демьен старался помнить об этом, когда возвращался в гостиницу — один. Никто еще не мог получить все, что хотел. Напрасно было бы и надеяться: так устроен мир. Но чувства Демьена упорно не хотели мириться с этой философией.

С одной стороны, после разговора с матерью он испытывал состояние глубокого душевного покоя, как будто сбросил наконец с плеч тяжкий груз. Узнать, что он вовсе не был нежеланным сыном, как он всегда считал, значило изменить весь внутренний настрой, вернуть себе самоуважение. И он не мог бы пожелать лучшего прощания с матерью. Их объятие было целительным. Утешало и то, что отныне каждый из них станет частью жизни другого.

Но с другой стороны, была еще и Кейси, которая взбудоражила все его чувства и снова исчезла.

Покидая дом матери, он не сомневался, что Кейси ждет его в экипаже. Но нет. Она попросила кучера отвезти ее в гостиницу и вернуться за Демьеном. Никакой записки. Вообще ничего.

Ее не оказалось в гостинице, когда он туда прибыл. Она уже выписалась из гостиницы и уехала на вокзал.

Поездка на вокзал напомнила Демьену безумную погоню за Джеком. Он рисковал не увидеться с Кейси в последний раз только из-за того, что во всех больших городах сильное уличное движение. К счастью, вокзал был недалеко от гостиницы. А к несчастью, вокзал был огромный.

И все же Демьен успел добраться еще до отправления поезда на юг. Толпы пассажиров, ожидающих других поездов, мешали разыскать Стрэтонов. Первым Демьен увидел Чендоса и направился прямо к нему.

Тот был явно удивлен встречей.

— Мог бы поклясться, что Кейси сказала, будто она уже попрощалась с вами. Что-нибудь случилось?

— Наши с ней представления о прощании совершенно различны. Впрочем, чего еще ожидать, если ваша дочь относится ко мне с полным презрением.

Чендос рассмеялся:

— Вы что, всерьез думаете, что она может любить того, кого презирает?

Сердце у Демьена подскочило.

— Вы сказали, что она любит меня?

— Как я могу такое сказать? Спросите у нее самой. Чендос кивнул в ту сторону, где на платформе у последнего вагона стояла Кейси рядом со своей матерью. Кортни обняла дочь за плечи, словно утешая ее. Чего, разумеется, быть не могло.

Обе они, наверное, были рады вернуться домой, судя по тому, что сказал в ответ Чендос, когда Демьен пожелал им приятного путешествия.

— Я никогда не заезжал в глубь страны дальше, чем теперь, — заметил отец Кейси. — Многое можно сказать о прогрессе, особенно если не живешь постоянно в самом его центре. Но в Техасе ты большей частью не думаешь о нем и дышишь чистым воздухом, не загрязненным дымом и сажей из фабричных труб.

Если бы не время — проклятый паровоз уже разводил пары, — Демьен мог бы ответить и даже кое в чем согласиться с Чендосом. Но сейчас он хотел одного — поговорить с Кейси, пока она не вошла в вагон.

— Мэм, — кивнул он Кортни.

— Если вы не возражаете, я подойду к Чендосу, он меня зовет, — сказала та и оставила Демьена и Кейси наедине.

Демьену было безразлично, ушла она или нет. Он просто обнял Кейси и крепко поцеловал. Он вложил в этот поцелуй всю свою ярость, все свое отчаяние. Давным-давно надо было поступить так.

— Вот что такое настоящее прощание, — заявил он, снова поставив Кейси на землю.

— Вот как? — слегка задыхаясь, произнесла она. — Я и не знала. Мне не часто приходилось прощаться.

— Мне тоже. А это прощание мне вообще не нравится, — проворчал он;

— Вам не нравится…

— Кейси, я… — Он что-то собирался сказать, но язык ему не повиновался, и Демьен заговорил совсем о другом:

— Понимаете, мне понравился ваш город. Я намерен открыть там филиал «Ратледж импорте».

— Вы? — Кейси недоуменно заморгала.

— Да. И я думал о том, позволите ли вы ухаживать за вами, когда я переберусь в Уако.

— Ухаживать за мной? — переспросила она, словно не веря тому, что услышала. — Как это… ухаживать за мной?

— Да, ухаживать. А однажды я наберусь храбрости и попрошу вас выйти за меня замуж, и тогда приятное долгое ухаживание кончится тем…

— Вы хотите на мне жениться? Он улыбнулся, глядя на ее недоверчивое лицо, и проговорил мягко:

— Я хочу этого больше всего на свете.

Кейси онемела. И долго молчала, глядя на Демьена, а ему казалось, что он сейчас умрет от неизвестности.

А она вдруг сказала в своей обычной отрывистой, но не допускающей сомнений манере:

— К черту ухаживание! Попросите сейчас.

— Вы не против?

— Скажите прямо.

— Выйдете за меня замуж?

— О да! Да! — Кейси обхватила шею Демьена обеими руками и выкрикнула еще раз:

— Да! — И потом:

— Черт! Почему ты тянул так долго?

Демьен засмеялся:

— Неуверенность. Я никогда еще не испытывал такой неуверенности в себе. Я давно бы мог сказать, что мне нужна только ты, Кейси, чтобы жизнь моя обрела смысл. Но, поняв, что этот вопрос — выйдешь ты за меня или нет — самый важный в моей жизни, я никак не мог собраться с духом и задать его тебе. Хотел спросить перед отъездом из Калтерса, а ты удрала, прежде чем я это сделал.

— Нам надо вместе бороться с твоей нерешительностью, Демьен. Уезжая тогда от тебя, я чувствовала себя такой несчастной. Я уже потеряла надежду на твою любовь.

Он привлек ее к себе.

— Прости меня…

— Не извиняйся, глупый ты человек! Я такой же новичок, как и ты, в делах сердечных. Могла ведь заговорить об этом и сама. Но я точно так же, как и ты, боялась узнать правду. Так что если и обвинять…

— ..то некого, — с улыбкой перебил ее Демьен. — Вспомни об этих неделях душевных мучений, вспомню и я — и давай постараемся, чтобы это никогда не повторилось.

— О, мне очень нравится такое начало.

Однако Демьен не остановился на этом. Он трепетно и нежно поцеловал ее, словно скрепляя этим поцелуем обещание бесконечной любви.

Стоя неподалеку от них, Кортни с откровенной радостью сказала мужу:

— Кажется, у нас намечается свадьба. Чендос проследил за ее взглядом и увидел свою дочь в минуту пламенного поцелуя.

— Кажется, что так.

Кортни посмотрела на Чендоса обеспокоенно и проговорила с укоризной:

— Надеюсь, ты не станешь придираться к нему и дашь возможность показать себя.

— Кто, я? — усмехнулся Чендос. — Разумеется, стану придираться. Ни о чем другом и не думаю, Кискины Глазки.

— Так я и знала, — со вздохом проворчала Кортни.