Абердин, находящийся почти в пятидесяти милях от дома, был для нее как незнакомая страна. Это многолюдный и грязный город, где, идя по улице, можно каждую минуту ожидать, что тебе на голову выльют ночной горшок или помои. Но в Абердине процветала торговля, шумела гавань и всюду было множество искусных ремесленников. Жизнь здесь била ключом.

Первые несколько дней Шиина изучала город. Виды и достопримечательности Абердина были великолепны — аббатство, университет, самые различные магазины, но вскоре девушка стала меньше бродить по улицам. Ведь в городе слишком много горцев, жителей Горной Шотландии. Их довольно легко отличить, так как их ноги оставались неприкрытыми между наброшенной сверху клетчатой накидкой и сапогами. Городские жители Нижней Шотландии носили рейтузы или широкие бриджи с чулками. Крестьяне Нижней Шотландии носили брюки.

Шиина стала избегать бродить по городу не только из-за устрашающих ее горцев, но также из-за нескончаемого потока нищих, на которых она натыкалась буквально на каждом углу. Абердин был буквально наводнен бедняками, часть из них пыталась здесь найти работу, а другие были профессиональными нищими.

Каждое утро Шиина покидала аскетично обставленные комнаты монастыря, где жила ее тетушка, и направлялась пешком к богадельне, которая расположилась в полуразрушенном каменном здании. Будучи благотворительным заведением, она находилась всего в нескольких кварталах от монастыря. Первоначально дом должен был служить местом отдыха для усталых путников, где они могли бы получить горячий обед и чистую кровать на ночь или пару ночей, пока подыскивали себе работу. Но постепенно заведение стало как бы ночлежкой для нищих и бродяг. Это был совсем маленький домик, вмещающий не более десяти коек. Так как существовало правило, что оставаться в нем можно лишь на одну-две ночи, здесь постоянно менялись постояльцы.

Никто не вменял в обязанность тетушке Эрминии ходить туда каждый день, но она не пропускала ни дня. В доме жил священник, следящий за раздачей пищи, но он слишком стар, чтобы выполнять всю необходимую работу. Те, кто там ночевал, должны были стирать за собой постельное белье и мыть свою посуду для следующих постояльцев, но эти правила никогда не соблюдались, и только благодаря ежедневному каторжному труду тетушки Эрминии ночлежный дом еще не превратился в очаг заразы.

Все утро монахини обычно уходило на уборку и стирку в богадельне. Потом она несколько часов работала в монастырской больнице, а затем возвращалась в богадельню. Только поздно вечером можно было пойти домой.

Работы было много, а тете Эрминии уже под пятьдесят! Шиине было жаль ее, и она решила помогать тетушке.

Получилось неплохо. Молодая и полная энергии Шиина гораздо быстрее и лучше справлялась с работой, чем тетя Эрминия. К тому времени, когда она приходила в богадельню, постояльцы разбредались, так что ее никто не беспокоил. Оставшееся время дня она и тетушка могли теперь проводить вместе в тишине монастыря, разговаривая или занимаясь шитьем. Если Шиина и скучала по дому и привычному образу жизни, то пока совсем еще немного. Ей только до боли не хватало брата. В монастыре не оказалось ни одной ее ровесницы, ни одного веселого лица, и; может быть, поэтому она чувствовала себя одиноко.

Прошел месяц, а Шиина так и не получила весточки из дома — ни от Найала, ни от отца. Она занималась починкой одежды для бедняков, научилась у тетушки шить, привела в порядок и перечистила свой собственный гардероб… и ей до смерти все это надоело. Она хотела скакать верхом на лошади, охотиться и плавать, пока еще не выпал первый снег. Ей хотелось приключений или по крайней мере какого-нибудь разнообразия, и — ох! — как же она скучала по Найалу.

Впервые в жизни Найал будет участвовать в набегах. Осень всегда была традиционным временем года для угона скота. Тот скот, что Фергюссоны угонят в этом году, будет сохранен, а не продан, так как из-за Мак-Киннонов они понесли слишком большие потери.

То сентябрьское утро, когда Шиина тянула к реке тележку, наполненную грязным постельным бельем, было угнетающе мрачным. Это было не просто обычное для Шотландии серое утро. Небо затянуло тяжелыми мрачными тучами — предвестницами надвигающейся бури. Девушка беспокоилась о белье. Обычно она развешивала уже постиранное постельное белье прямо на берегу реки, где, обдуваемое ветерком, оно просушивалось гораздо быстрее, чем в замкнутом дворе церковного прихода. Но если пойдет дождь, то выстиранное придется развешивать внутри богадельни, и оно будет сохнуть целый день.

Так уже бывало, и в этих случаях Шиине приходилось задерживаться там до полудня, когда богадельня уже заполнялась народом. Ей было неприятно опять видеть изможденные лица с впалыми щеками да грязные лохмотья. А сейчас Шиина надеялась, что дождь пройдет стороной.

Она очень торопилась, и к концу стирки ее руки были стерты в кровь. Ее бедные руки! Какие белые и гладкие были когда-то они у нее. Теперь кожа на ее руках покраснела, потрескалась и болела.

— Не нужно ли помочь, девушка? Шиина вздрогнула от неожиданности и быстро обернулась. Из-за шума ветра она не слышала, как к ней на лошади подъехал молодой человек. Ветер пытался сорвать клетчатую накидку юноши и развевал ее зеленую юбку.

Он был жителем Горной Шотландии, и цвета его накидки очень напоминали цвета ее клана. Юноша очень молод, примерно ее ровесник, его лицо чем-то располагало к себе, и она не испугалась. Он был очень красив, но дело не в этом. В самом облике юноши чувствовалась доброжелательность.

— Спасибо за готовность помочь, — весело усмехнулась Шиина. — Но я не могу себе представить воина, занимающегося стиркой белья для бедных.

— Ты нищенка? — он был шокирован, и удивление, звучащее в его голосе, заставило ее рассмеяться.

— Конечно. Неужели вы думаете, я стирала бы это белье, если бы было иначе?

— Но ты не выглядишь нищенкой.

— А я только недавно ею стала. Я хочу сказать, только недавно обеднела.

— У тебя нет семьи?

— Да у вас слишком много вопросов, и вы понапрасну теряете время. — Ее голос звучал строго, но в глазах поблескивали озорные искорки.

Она так давно не разговаривала со своими ровесниками, и к тому же он был красивым мужчиной. Ей хотелось, чтобы он подольше с ней постоял. Но, конечно, ему не до нее.

— Скоро пойдет дождь, и я не успею просушить белье, — сказала она со вздохом.

Шиина наклонилась, чтобы отжать последнюю простыню и повесить ее вместе с остальным бельем сушиться на деревьях, растущих у берега. Когда она снова обернулась, юноша стоял прямо у нее за спиной, уже спешившись. Он был намного выше ее, и ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Ты такая хорошенькая, просто редкая красавица. — Голос выдавал его удивление. — Я видел, как ты проходила мимо скотного двора.

— И решили пойти за мной?

— Да.

— Значит, в ваших привычках преследовать девушек? — добродушно пошутила Шиина. Но он оставался совершенно серьезным.

— Можно я тебя поцелую?

Она остолбенела.

— Только попробуйте, и получите пощечину, — спустя мгновение нашлась она.

Он рассмеялся, его напряжение немного уменьшилось.

— А ты девушка с характером. Сразу видно, что у тебя нет мужа, чтобы управлять тобой.

— А вы, на мой взгляд, слишком самоуверенны, — парировала девушка, чувствуя себя неловко. Юноша уже смотрел на нее не просто оценивающе, его глаза пожирали Шиину.

Она попыталась пройти мимо него, но он раскинул в стороны руки, не пропуская ее.

— Я не дам тебе убежать. Может быть, это просто видение, но я не дам тебе рассеяться, как дым.

Он стоял, широко раскинув руки, и Шиина подозревала, что он просто схватит ее в охапку, если она попробует пройти. Это ей уже совсем не нравилось. Он был молод, но все же весьма крупный мужчина, и к тому же горец.

— Что же вы хотите? — она сердито посмотрела на него.

— Ты слишком красива, чтобы зарабатывать на жизнь попрошайничеством. Я бы хотел быть твоим мужчиной и заботиться о тебе.

Шиина совершенно растерялась и испугалась. Горцы ведь всегда действуют под влиянием безумного порыва.

— У вас с рассудком не все в порядке, юноша, — осмеяла она его. — Вы и сами-то почти мальчик, как же вы собираетесь заботиться обо мне?

Горец грозно посмотрел на нее, и на секунду Шиина увидела в нем мужчину, каким он однажды станет, с сильным, темпераментным характером. Слишком поздно она поняла, что ей не следовало насмехаться над ним. Горцев всегда задевали насмешки, а этот был очень гордым.

— Мне не следовало тебя спрашивать, — сказал он с холодной сдержанностью, но девушка оставалась настороже.

— Я рада, что вы понимаете это.

— Нет. Мне следовало поступить, как сделал бы мой брат.

Шиина почувствовала, как при этой угрозе у нее сжалось сердце.

— Он просто взял бы тебя силой… и я сделаю так же.

Он схватил ее за руку. Шиина закричала. Не обращая внимания на крики, он поднял ее на руки. Ни крики, ни отчаянное сопротивление абсолютно не беспокоили его, — наоборот, в глазах его даже появились искорки веселья.

Горец не терял времени даром. Он перебросил девушку через спину лошади, и через мгновение сам был в седле. Прижимая Шиину так, что она не могла пошевелиться, он направил лошадь к мелководью и вскоре уже был на южном берегу реки. Ботинки Шиины и ее длинная юбка промокли насквозь, но не это беспокоило девушку. Она переживала о том, в каком отчаянии и смятении будет ее тетушка. Что она подумает об исчезновении Шиины? Она, конечно же, сообщит об этом домой. Бедный Найал. А вдруг он решит, что она сбежала? А ее отец? Он отказал ей в своей защите, и вот что случилось. Он будет так расстроен!

— Куда вы меня везете? — спросила Шиина, стараясь перекричать шум ветра.

— К себе домой.

— И надолго?

— Навсегда.

Просто абсурд! Ведь не может же этот горец держать ее как какую-нибудь приблудную собаку? Может быть, он сумасшедший? Держать ее навечно? Чепуха! Он просто зарывается. Она как-нибудь доберется обратно в Абердин, или же семья разыщет ее. Горцу это так не сойдет!