К полудню они добрались до постоялого двора на обочине дороги. Завтра вечером они доедут до Орлеана. А там Хан сможет отдохнуть, пока его вместе с седоками повезет река. Однако после переправы ему останется покрыть еще более восьмидесяти миль до Монтвилля. Конь был величайшей драгоценностью Роланда, лучшим скакуном из отцовских конюшен, и рыцарь никак не мог смириться с тем, что его любимец вынужден таскать дополнительный груз.
В гостинице уже было несколько посетителей. Постоялым двором управляли монахи. Один из путешественников походил на купца, другой был старый рыцарь с оруженосцем, женой и двумя дочерьми. Третий путник был пилигрим. Роланд коротко кивнул им и направил коня к бурлящему ручью. Его беспокоило, что они подумали о нем — о воине, который везет за спиной молодую женщину. Брижит никак не походила на оруженосца, но некоторым образом, хотя и весьма двусмысленно, могла сойти за его временную замену.
Он спешился, потом протянул руки девушке, чтобы помочь ей слезть.
— Ты хотя бы изредка умываешься, девчонка? Глаза Брижит расширились, и тут он впервые заметил, какие они огромные и ярко-голубые. Линия ее подбородка говорила о гордом нраве, который предстояло покорить, пока они не приехали в Монтвилль. Непокорная служанка будет сильно страдать в ежовых рукавицах его мачехи.
— Я привыкла часто купаться, — ответила Брижит достаточно мягко, но ее взгляд пронизывал Роланда. — Однако вчера вечером, когда вы остановили меня на дороге, я упала, и с тех пор мне было некогда заняться собой.
— Ну тогда постарайся не упустить шанс и отмыться в этом ручейке, — сказал он резко.
— Но рядом люди, — изумилась девушка. — Я не могу мыться в их присутствии.
— Вряд ли ты их заинтересуешь, — пренебрежительно ответил Роланд. — И поторопись, мы отправляемся через час.
Ну уж нет, она не позволит ему снова назвать ее грязнулей! Брижит пошла вверх по течению, ища место, чтобы спрятаться от любопытных глаз, но Роланд закричал вслед:
— Остановись там, где я смогу тебя видеть!
Опасался ли он, что на Брижит нападут, или что она сбежит? Да вряд ли нужно сейчас бежать: ей требовалась его помощь, пока они не доедут до Мэна.
Девушка нашла достаточно широкий камень у самой кромки воды и опустилась на колени. Затем сняла плащ и несколько раз прополоскала его. После этого, превозмогая боль, медленно нагнулась и начала ледяной водой умывать лицо, пока не защипало кожу. Пришло время заняться руками, а потом и ногами — до той высоты, которую стыдливость позволяла ей приоткрыть. Наконец, Брижит распустила косы, слипшиеся от грязи, и начала мыть голову в ручье. Она чувствовала на себе множество глаз, и лицо ее пылало от смущения. Но все же девушка вымылась и решила, что если и теперь этот неотесанный чурбан посмеет назвать ее грязной, то она просто плюнет ему в лицо.
Брижит развязала свой узелок и достала припасенную еду и гребень. Она посмотрела в стальное зеркало на свою щеку и увидела, что на месте ссадины осталась лишь розовая полоска, которая скоро тоже исчезнет. И Брижит решила, что выглядит, как прежде.
Порывистый ветер быстро высушил ее золотистые волосы, а яркое солнце — влажный плащ. Дрожа от голода, девушка принялась за заботливо приготовленные Алтеей булки и засахаренные финики, время от времени поглядывая на высокого рыцаря, который в гостиничном дворе чистил своего коня и совершенно не обращал на нее внимания. На самом деле Роланд только прикидывался, что целиком поглощен заботами о Хане. Пораженный красотой Брижит, он то и дело тайком поглядывал на нее. Под смытой грязью обнаружились прекрасные черты лица, а просушенные на ветру льняные волосы оказались просто дивными. У девушки был вид аристократки, и теперь Роланд понимал, почему ей удалось одурачить Квентина. «Придется вести себя поосторожнее. Ей не следует замечать, что мне небезразлична ее красота. Не стоит подавать девчонке никаких надежд. Она служанка и навсегда ею останется», — мрачно сказал себе рыцарь.
Он вспомнил об этом, когда несколько минут спустя к нему подошли трое путников.
— Извините, мсье, — спросил один из них, — вы приехали с юга? — Роланд кивнул в ответ, и бородатый мужчина продолжил свою речь:
— Что слышно о войне? Всех сарацин уже побили?
— Да, пиратские логова преданы огню, — ответил молодой человек, снова поворачиваясь к Хану, тем самым показывая, что не расположен продолжать беседу.
— Вот видишь, Мэйнард. Я же говорил, что ты не пригодишься. — Купец хлопнул старого рыцаря по спине и снова обратился к Роланду:
— Ты сообщил нам добрую весть, юноша. Я — Нетард из Лиона, а это мой брат, сэр Мэйнард. Мы отвозили епископу Турскому вино. А это…
— Жона де Савой, — представился пилигрим. — Я тоже пришел из Тура, где посещал могилу преподобного Мартина. В будущем году я отправляюсь в Святую Землю.
Этикет требовал, чтобы Роланд тоже представился. Он не удержался от усмешки при виде пилигрима. В те времена многие люди, подобные этому пожилому чудаку, ежегодно скитались от одной святыни к другой по пыльным и опасным дорогам.
— Мы не можем не восхищаться вашей женой, сэр Роланд, — дружелюбно прибавил Нетард. — Не каждому мужчине так везет.
— Вы должны простить нас, молодой человек, — сказал в свою очередь Жона, — но при виде такой красоты, даже мое слабое зрение обостряется.
— Она не жена мне, — сухо возразил Роланд, снова принявшись за Хана в надежде, что они наконец уберутся. Но все трое не двигались с места.
— Значит, это ваша сестра?
— Нет.
— Подружка? — не унимался Нетард.
— Она моя служанка, — наконец резко ответил Роланд.
— Но она выглядит как дама благородного происхождения! — удивился Жона.
— Это ничего не значит, — ответил рыцарь. — Девчонка рождена рабыней.
— Значит, незаконнорожденная?
— Я ничего не знаю о ее родословной. — Роланд начинал раздражаться.
— Вы не хотели бы продать ее услуги? — не удержался от вопроса Нетард.
Его собеседник обернулся к нему всем корпусом:
— Простите, что вы сказали?
Глазки лионца блестели от вожделения:
— Я спрашиваю, не продадите ли вы ее? Я бы дорого дал, чтобы иметь возможность украсить ею мой дом.
Роланд готов был и сам приплатить тому, кто избавит его от этой девицы, но, с другой стороны, он дал слово Друоде.
— Думаю, нет. Когда мне отдали девчонку, я пообещал, что она никогда не вернется в эти края.
— Отдали?! Это невероятно! — недоверчиво произнес Нетард. — Не иначе, она принадлежала ревнивой женщине.
— Да, женщине. — Роланд ухватился за представившееся объяснение и больше ничего не добавил.
— Но вам она не нужна, — проницательно отметил Нетард, — я же вижу это. А такую девушку надо холить и лелеять.
В ответ раздалось рычание:
— Да будь она самой Венерой, мне она только мешает. И все же я обязан тащить ее с собой.
Нетард только покачал головой и вздохнул:
— Жаль. Такой драгоценный камешек, и некому его оценить.
— Она, конечно, ничего, — хмуро согласился Роланд, — но все равно — обуза.
— Он просто слепец, — заявил Нетард своим спутникам, когда все трое пожелали рыцарю доброго пути и отошли от него.
Рыцарь угрюмо глядел вслед удалявшимся путешественникам. Да что они вообще понимают? Франки нежат своих баб и слепо поклоняются их прелестям. Но Роланд-то знает, что это глупости. Женщина — всегда только женщина, и ничего больше. А уж на эту вообще не стоит обращать внимания. Она здесь, чтобы прислуживать, и все.