Во вторник утром пятеро мужчин выехали с ранчо, чтобы продолжать клеймение скота. Через некоторое время Гарнет и Хани наполнили походную корзину и отнесли им завтрак. Насквозь пропыленный воздух пронизывало возмущенное мычание коров, когда у них отнимали телят. И повсюду носился запах паленой шерсти.

Животных с клеймами загоняли в наскоро сооруженный из соснового валежника загон, жерди которого были соединены полосками сыромятной кожи.

Флинт и Джеб оттесняли очередную группу коров и гнали к огню. Клив, если требовалось, обрезал рога, а Люк и Джой ставили клеймо и кастрировали бычков.

Гарнет заметила, что не все животные лишались рогов.

— Люк велел обрезать рога только бычкам, — объяснила Хани. — А коровам они понадобятся, чтобы защищать в дороге телят.

Что-то в этой картине кольнуло Гарнет в сердце.

— А им не больно? — спросила она.

— По-моему, нет.

Тут подъехал Флинт с заарканенным теленком. Одним махом спрыгнул с лошади и сдернул петлю. Ухватив теленка за шкуру, Флинт подсек передние ноги. Тот рухнул на колени, и Клив тут же отстриг ему рога. Затем он дернул животное за переднюю и заднюю ноги, чтобы натянулась кожа, и повалил на бок. Джой прикоснулся раскаленным клеймом к левой задней ляжке, а Люк кастрировал животное и прижег разрез. В это время Флинт терпеливо ожидал, чтобы отвести мычащего теленка к матери в загон.

— Малышу все это вовсе не по вкусу, — пробормотала Гарнет, — Его можно понять, — ухмыльнулся Клив. — Ничего более гнусного с мужчиной проделать нельзя.

— Вот что отличает кастрата от бычка. — Люк швырнул в ближайшую груду только что отсеченные яйца.

— Вы разрушили мне всю романтику ранчо, — заметила Гарнет, в то время как Джеб подъехал с очередным теленком. Она повернулась и направилась к бочке с водой.

Флинт и Джеб продолжали отделять телят от взрослых животных, и, несмотря на подтрунивание, Гарнет поняла, что работа была не из легких. Особенно если дело касалось телят покрупнее. Нужно было заарканить могучее животное и повалить на землю. Если рога у быка отросли настолько, что их не удавалось укоротить, кость рубили топором или пилили пилой.

Попадались животные, на которых уже имелось клеймо. Тогда Люк проверял его по каталогу и кричал:

— Отпустите! — Или: — Прижигайте! — И Джой брался за раскаленный металлический крест, который ставил поверх старого клейма, а рядом выжигал другое — «Трипл-М».

За время, проведенное на ранчо, Гарнет успела полюбить эту жизнь и, наблюдая, как Флинт выныривает из стада и погружается в него опять, задавала себе вопрос: неужели он никогда не захочет завести собственное хозяйство?

Вскоре он подъехал к Гарнет, с ног до головы покрытый пылью, в прилипшей к телу рубашке с темными от пота пятнами. Все говорило о том, что в это жаркое утро работы было невпроворот. Он спрыгнул с коня, снял шляпу, тыльной стороной ладони вытер со лба пот и зачерпнул из бочки ковшом воды.

Жадно напившись, стянул с себя рубашку и, снова зачерпнув воды, вылил себе на голову.

У Гарнет перехватило дыхание. Она завороженно смотрела, как Флинт прислонился к лошади — рука со шляпой небрежно облокотилась о седло. Глаза с густыми длинными ресницами щурились на солнце. Он был обнажен до пояса — жилистые плечи и мощные бицепсы блестели от влаги. Темные курчавые волосы образовывали соблазнительную дорожку, которая, сужаясь, сбегала на мускулистый живот и исчезала в кожаных штанах, скрывавших узкие бедра и длинные ноги.

Не в силах оторваться от этого зрелища, Гарнет внезапно почувствовала на себе взгляд Флинта: он внимательно ее изучал, и женщина знала, как легко было прочесть в ее глазах желание. В жилах забурлила кровь, и она подумала, что никогда не сможет смотреть на возлюбленного, не испытывая острого влечения.

Губы Флинта изогнулись в улыбке, и он со свойственным ему ухарством нахлобучил на голову шляпу.

— Буду рад принять твое приглашение, рыжая, как только покончу с делами и смою грязь.

Гарнет вспыхнула и, повернувшись, поспешила к Хани, но не удержалась и оглянулась — Флинт по-прежнему улыбался и смотрел ей вслед.