В половине шестого того же дня Тобиас уже сидел в кабинете, закинув ноги на угол письменного стола. Час, проведенный в спальне Лавинии, немного ослабил напряжение, не отпускавшее его с самого трагического происшествия в замке Бомон, но, слушая доклад Энтони, он ощутил нарастающее нетерпение.

— За последнее время не отмечено ни одного воровства или продажи колец «мементо мори», по крайней мере в тех антикварных лавках, которые мы уже проверили, — объявил Энтони, заглядывая в свои заметки. — Правда, нескольких владельцев мы еще не успели опросить. Хочешь, чтобы мы занялись этим с утра?

— Разумеется, — кивнул Тобиас, рассматривая список хозяев лавок. — Эти проклятые кольца — одна из немногих зацепок, которые у нас есть. Должен же убийца откуда-то получать их! Как насчет светлых париков?

— У нас с Эмелин осталось время поговорить только с двумя изготовителями. Один из них за последние месяцы действительно получал заказ на такой парик.

Тобиас быстро вскинул голову:

— Ты спросил имя заказчика?

— Да, но вряд ли это чем-то поможет. Мастер знает ее много лет. Очень богатая, престарелая и эксцентричная дама. Живет в провинции и приезжает в Лондон дважды в год за покупками. Вряд ли это твой наемный убийца, Тобиас.

— Проклятие!

Тобиас снова принялся изучать список, прежде чем решительно оторвать конец страницы.

— Вы с Эмелин продолжайте обходить антикварные лавки. Мы с миссис Лейк возьмем на себя изготовителей париков. Если взяться за дело дружно, мы сумеем посетить каждое заведение и управимся за два-три дня.

— Прекрасно! — обрадовался Энтони, усаживаясь поудобнее. — Уитби говорит, что сегодня в полночь ты собираешься встретиться с Улыбчивым Джеком в «Грифоне». Хочешь, я пойду с тобой? Это не самое безопасное место, особенно по ночам.

— Не стоит. Я возьму кеб и попрошу кучера подождать.

Энтони с любопытством уставился на зятя.

— Но зачем искать помощи Улыбчивого Джека? Судя по тому, что ты рассказывал, прежний Мементо Мори не имел никаких дел с обычными преступниками, отребьем лондонских трущоб. Думаешь, новый убийца не таков?

— Дело не в этом. Прошлой ночью до меня вдруг дошло, что мы на самом деле почти ничего не знаем о Заке-ри Элланде. Очевидно, у него не было семьи. После его смерти никто не предъявил права на наследство. Мало того, он и в высшем обществе не играл какой-либо роли. После самоубийства о нем совершенно забыли. Словно он вообще не существовал. Вот я и подумал, что, возможно, пренебрег какими-то деталями его жизни, которые могли бы дать нам дальнейший след.

— Что ж, неглупо. — Энтони нехотя встал и пошел к выходу. — Удачи тебе, — бросил он, не оборачиваясь, но у самой двери остановился и нерешительно помялся. — Тобиас, у меня к тебе вопрос… э-э… несколько интимного характера.

— Слушаю.

— Понимаю, что убийство Фуллертона расстроило твои планы. Но может быть, прежде чем он упал с этой крыши, вы с миссис Лейк успели обсудить свои личные дела?

Тобиас осторожно опустил оторванный клочок бумаги.

— Наши… что?

Энтони слегка покраснел.

— Мы с Эмелин, естественно, предполагали, что ты пригласил миссис Лейк за город, желая воспользоваться подходящей возможностью объявить о своих намерениях.

— Каких именно? — бесстрастно поинтересовался Тобиас.

Во взгляде Энтони определенно мелькнуло неодобрение, но Тобиас не придал этому значения.

— Только не говори, что ты даже не упомянул об этом.

— Да какого дьявола ты несешь?

— Пытаюсь узнать, просил ты миссис Лейк стать своей женой или нет.

— Кровь Христова, — тихо выговорил Тобиас.

— Что случилось? — Неодобрение Энтони сменилось тревогой. — Господи Боже, неужели у тебя смелости не хватило? Никогда не поверю!

— Видишь ли, мои отношения с миссис Лейк вряд ли тебя касаются.

— Но в последнее время вы весьма часто видитесь наедине.

— И что из того? Мы партнеры.

— Партнеры? А кто постоянно посылает миссис Чилтон за смородиной?

Тобиас медленно накалялся, но еще держал себя в руках.

— Лучше ее пирожных со смородиной я ничего не ел.

— Все это не имеет ни малейшего отношения к пирожным миссис Чилтон, и ты прекрасно это знаешь, — возразил Энтони, водя носком сапога по ковру. — Миссис Лейк — респектабельная леди. Всякому ясно, что вы очень привязаны друг к другу. Не думаешь, что давно пора поступить как истинный джентльмен?

— Тебе чертовски хорошо известно; что в моем положении трудно делать кому-либо предложение руки и сердца, — огрызнулся Тобиас. — Я вложил все, что у меня было, в акции компании Крекенберна, и пока этот проклятый корабль не вернулся в порт, мне нечего ей предложить.

— Знаю-знаю, — сочувственно вздохнул Энтони. — Меня тоже тревожит судьба моих финансов. Но видишь ли, я много думал о нашем нынешнем состоянии и, кажется, нашел способ решить все наши проблемы.

— Что же ты предлагаешь? — Тобиас отшвырнул список изготовителей париков и выпрямился. — Найти алхимика, который превратит наш свинец в золото?

Энтони обвел рукой кабинет.

— Нет, гораздо проще. Ответ кроется в этом доме.

— А чем тебе помешал этот дом? Он принадлежит мне. Мало того, это моя самая дорогая собственность.

— Разумеется, — вкрадчиво проговорил Энтони. — Тогда как я едва свожу концы с концами, чтобы заплатить за свои комнаты на Джаспер-стрит.

— Извини, но вряд меня стоит в этом винить. Ты сам решил переехать. Как сейчас помню, что-то говорил о необходимости иметь свою собственную квартиру, где можно принимать друзей в любое время дня и ночи.

— Да, и хотя квартира вполне удобна для холостого джентльмена, я не могу привести туда Эмелин. Слишком тесно для двоих, видишь ли. Она так привыкла к этому милому маленькому домику на Клермонт-лейн!

— Тут я с тобой совершенно согласен.

— Я считаю, что два дома — это уж чересчур.

— Прости, ты о чем?

— Я все распланировал и думаю, ситуация на редкость проста. Если ты, как подобает благородному человеку, женишься на миссис Лейк, вы могли бы жить на Клермонт-лейн вместе. А я, со своей стороны, откажусь от квартиры, женюсь на мисс Эмелин, и мы вместе поселимся в этом доме. И все уладилось бы самым приятным образом. Понимаешь теперь?

Теперь Тобиас понял.

— Мой дом. — Он опустил ноги и намеренно медленно встал. — Пытаешься прибрать к рукам мой дом, с тем чтобы заполучить мисс Эмелин. Так вот оно в чем дело?!

Энтони поспешно шагнул к двери и, желая утихомирить зятя, успокаивающе замахал руками.

— Ну же, Тобиас, совершенно ни к чему так сердиться! Я посчитал свой план весьма разумным, не говоря уже о том, что все мы внакладе не окажемся. Мало того, я сэкономлю те деньги, что плачу за квартиру. И третья экономка нам не понадобится. Можешь взять с собой Уитби, а миссис Чилтон перейдет к нам с Эмелин.

— Если хоть на секунду воображаешь, — очень мягко начал Тобиас, — что я позволю тебе завладеть моим единственным крупным приобретением, значит, ты не в своем уме. А теперь предлагаю заняться делами, за которые я плачу тебе куда больше, чем ты заслуживаешь, пока мне не пришло в голову нанять другого помощника.

— Тобиас, пожалуйста, выслушай меня!

— Проваливай! — велел Тобиас, повелительно ткнув пальцем в дверь. — Найди тех, кто продал чертовы кольца профессиональному убийце! Я достаточно ясно выразился?

— Абсолютно.

Энтони распахнул дверь и вылетел в переднюю.

Тобиас подождал, пока не раздался приглушенный стук входной двери, и только тогда вновь уселся и принялся мрачно изучать кабинет. Здесь были те любимые вещи, которые он собрал за много лет: книги, глобус, телескоп, графин для бренди…

Этот дом был не только основным финансовым вложением, но и единственным жилищем, местом обитания. Он купил его на деньги, взятые взаймы у Крекенберна, незадолго до того, как познакомился с Энн и ее младшим братом Энтони.

Здесь они провели пять счастливых лет, а потом он потерял ее и своего мертворожденного сына. Под этой крышей они с Энтони делили скорбь и тоску по милому и доброму существу.

Тогда Энтони как раз исполнилось тринадцать, и смерть сестры стала для него тяжким ударом. Подросток посчитал, что остался один на всем белом свете. Его мать скончалась, когда мальчику было восемь лет. Перед этим его беспутный отец погиб в нелепой ссоре за игорным столом. Брату и сестре пришлось перебраться к своим единственным родственникам, тете и дяде, людям прижимистым, недобрым и неприятным во всех отношениях. Они прожили в этом мрачном окружении всего несколько месяцев, пока тетка, решив избавиться от непрошеных гостей, не разыграла целый спектакль, чтобы застать племянницу наедине с Тобиасом и во всеуслышание объявить девушку скомпрометированной. Целью ее было поскорее выдать Энн замуж и отправить племянника в приют.

Тобиас сразу проникся отчаянным положением Энн и ее маленького брата и решил их спасти. Он не собирался жениться на Энн в тот день, когда увозил ее и Энтони из теткиного дома, но вскоре все изменилось. Энн была не только красива, но и безгранично добра. Именно таких женщин поэты называют неземными.

Она пробуждала в Тобиасе нежность и горячее желание ее защитить. Он неизменно обращался с ней как с хрупким, полураспустившимся бутоном. Теперь, оглядываясь назад, он видел, что бессознательно держал в узде свою страсть и никогда не давал воли чувствам. Они ни разу не ссорились. Тобиас в жизни не вспылил в присутствии Энн.

Но так и не сумел до конца ее защитить. Может, Энтони прав, утверждая, что Энн была слишком хороша для этого мира?

Она, вероятнее всего, попала на небо, но Тобиас и Энтони остались лицом к лицу с жестокой реальностью. Энтони боролся со страхами только одним известным ему способом — гневом. Приняв самый вызывающий вид, какой только может изобразить тринадцатилетний мальчишка, он грубо потребовал сообщить, когда ему следует сложить свои вещи и убраться.

— Не захочешь же ты, чтобы я торчал здесь теперь, когда она ушла? Ты любил только Энн, а меня взял в дом, потому что она ни за что не рассталась бы со мной. Больше ты мне ничего не должен. Я сам могу позаботиться о себе.

Тобиас делал все, чтобы успокоить и ободрить отчаявшегося, напуганного мальчика, хотя самому долго пришлось бороться с тем, что тогда казалось чем-то вроде меланхолии. После похорон он не находил себе места, терзаемый угрызениями совести, считая, что именно его плотские желания, пусть и не слишком пылкие, привели к тому, что беременность стала причиной смерти бедняжки Энн. Иногда он твердил себе, что вообще не должен был жениться. Не имел права подвергать ее опасностям и риску брачной постели. Она не была предназначена для столь земных радостей.

Он и Энтони долго приходили в себя: два тяжелораненых создания, плывущих в безбрежном темном море эмоций. Но жизнь предъявляла неумолимые требования, и Тобиас, таща за собой Энтони, стремился эти требования удовлетворить. Вместе они нашли странное утешение в ежедневной рутине.

Процесс исцеления шел долго, но неутомимо, и со временем Тобиас и Энтони нашли путь к более спокойным водам. Стены этого дома были свидетелями их долгой упорной борьбы.

Но сегодня, сидя в кабинете в окружении книг, глобуса, телескопа и графина с бренди, Тобиас вдруг подумал, как бы ему хотелось вытянуть ноги перед маленьким уютным камином Лавинии.

Вечером, в половине одиннадцатого, переодетый грубым работягой Тобиас сидел в кабинете Улыбчивого Джека, потягивая превосходное контрабандное бренди хозяина. Смежная стена приглушала шум, доносившийся из примыкавшего к строению кабачка.

Джек открыл «Грифон» два года назад, когда покончил с карьерой контрабандиста. Во время войны он добывал сведения о передвижениях французских сухопутных войск и флота, а также перевозил бочонки с бренди. Тобиас, будучи шпионом, частенько посещал Джека. Оба вышли из совершенно различных миров, но каким-то образом сумели поддерживать тесную связь, основанную как на взаимном уважении, так и на взаимной выгоде.

Они не потеряли друг друга из виду, даже когда каждый нашел новое занятие. В кабачок Джека стекались все сплетни и слухи, ходившие в криминальном мире Лондона. Тобиас в качестве частного детектива нередко добывал здесь важные сведения.

— Мементо Мори? — переспросил Джек, опуская свою огромную тушу в массивное кресло и рассеянно почесывая уродливый шрам, тянувшийся от уголка рта до самой мочки уха. — Ты имеешь в виду первого или второго?

— Я пришел поговорить о втором, Закери Элланде, но с радостью выслушаю все, что сможешь сообщить о том и другом.

— Не уверен, что сумею тебе помочь, — покачал головой Джек, перекатывая стакан с бренди в широких лапищах. — В то время, когда действовал Закери, ходили слухи о джентльмене-убийце, но, как тебе известно, он работал в богатых кварталах и имел дело только с людьми знатными. Насколько мне известно, он никогда не опускался до трущоб и находил своих клиентов, жертв и удовольствия в местах почище. В этом смысле должен признать, что он во всем подражал тому, кто был до него.

Тобиас глотнул бренди и опустил стакан.

— Ты был совсем маленьким, когда впервые услышал историю о Мементо Мори. Что ты помнишь?

— О нем говорили только шепотом и с оглядкой. Вроде бы он такой мастер, что никто не знал, сколько заказов ему пришлось выполнить. Все преступления выглядели как несчастные случаи, самоубийства или разрыв сердца. Он был настоящей легендой.

— Потому что ему все сходило с рук?

— Нет, потому что он, по-своему, разумеется, слыл человеком чести. И брался за дело только в тех случаях, когда считал, что его жертва недостойна жить. Если верить рассказам, он предпочитал охотиться на самых злобных и порочных членов общества: богатых, могущественных, способных сделать любую подлость и остаться безнаказанными. Да, он убивал за деньги, но только если решал вершить своего рода правосудие.

— То есть сам назначал себя судьей и палачом. Не так ли?

— Да. По крайней мере я так слышал.

— Крекенберн сказал, что вот уже несколько лет о Мементо Мори ничего не известно. Он считает, что убийца, вероятно, умер.

— Вполне возможно, — пожал плечами Джек. — Но мне передавали, что джентльмен-убийца удалился от дел и живет в домике у моря.

— Мементо Мори удалился от дел?! — едва не рассмеялся Тобиас. — Какое очаровательное завершение карьеры. Сказки и легенды никогда не умирают, верно?

— Если он и не умер, то наверняка еле ноги волочит и вряд ли представляет для кого-то угрозу.

— Во всяком случае, он не тот, кого я ищу. Миссис Лейк мельком видела нового Мементо Мори в замке Бомон. Правда, он был переодет женщиной, но она уверена, что в любом случае, женщина он или мужчина, убийца далеко не стар. Она утверждает, что двигался он быстро и энергично.

— Что ж, вполне резонно, что подобные люди просто обязаны быть здоровыми и сильными. Нелегкая профессия, ничего не скажешь. Приходится бегать по лестницам, лазить в окна и бродить у чужих домов поздно ночью. Не говоря уже о том, сколько сил требуется, чтобы удержать голову человека под водой, пока тот не утонет.

— Элланду в таких вещах не было равных, — согласился Тобиас, поднимаясь. — Спасибо за бренди, Джек. Буду крайне благодарен, если шепнешь своим, что я готов хорошо заплатить за сведения о Элланде и новом Мементо Мори.

— Дам знать, если найду того, кому что-то известно. Но предупреждаю, друг мой, шансов на это почти никаких. Убийца пришел из твоего мира. Не из моего.