Не найдя милорда на поле битвы, Симон нисколько не обеспокоился. Он вернулся в Шрусбери, на место расположения своей армии, и здесь обнаружил Монлиса, ко­торый лежал на постели и отчаянно ругал врача, перевязывающего его плечо. Симон ввалился в комнату в пыльном, покрытом пятнами крови панцире, в нескольких местах пробитом мощными ударами. Его лицо под шлемом выг­лядело усталым и изможденным, но зеленова­то-голубые глаза были, как всегда, спокойны, как будто ему и не пришлось за один сегодняшний день пережить ужасов больше, чем за всю предыдущую жизнь.

У Фалька, когда он его увидел, явно отлегло от сердца.

– Слава Богу! – рявкнул он. – Я знал, что тебя нелегко убить.

– Я тоже самое думал о вас, – признался Симон и повернулся к пажу милорда: – Рас­шнуруй мой панцирь, Френсис.

Монлис кивнул:

– Да, да, расшнуруй его, мальчик. Ты не ранен, Симон?

– Так, мелкие царапины, – отмахнулся тот. – Поосторожнее с моей рукой, Френсис. У вас глубокая рана, милорд?

– Ничего серьезного, – проворчал Фальк. – Поосторожнее, ты, идиот! – рявкнул он на вра­ча, делающего перевязку. – Я видел тебя вмес­те с Мальвалле, Симон. Ты что, с ума сошел?

– Да нет, все нормально, – пожал плечами Симон. Сняв боевые перчатки, он расстегнул шлем и положил его на стол. Затем поинтересо­вался: – Когда вы покинули поле боя, сэр?

– Меня сбили с коня, а они унесли меня, черт бы их побрал! Я бы никогда не покинул битву по собственной воле! Тогда враг уже заколебался. Чем все закончилось?

– Они бежали. – Освободившись от панци­ря, Симон потянулся и облегченно вздохнул: – Боже, как я устал! Простите меня, сэр, но я пой­ду спать.

– Подожди! – приказал Фальк. – Что там с твоей рукой?

Симон размотал окровавленный шарф, обна­жив огромную рану, которая сразу начала кро­воточить. Фальк оттолкнул от себя врача.

– Помоги моему слуге, а я и так обойдусь. – Он молча ждал, пока врач промыл и перевязал рану Симона, затем кивнул: – Иди, Симон, от­дыхай. Увидимся завтра.

Симон направился в свою крошечную ком­натушку. Растянувшись на твердой скамейке, он уснул почти мгновенно и спал до восьми часов следующего утра. Проснувшись, быстро оделся и направился к милорду. Фальк завтракал. Его плечо было аккуратно перевязано, однако, по­хоже, он неплохо себя чувствовал. Увидев Си­мона, милорд хмыкнул и жестом пригласил его за стол. Симон, нисколько не удивленный та­кой честью, сел и налил себе кружку эля. Затем пододвинул тарелку и не торопясь принялся за еду. Оба молчали, пока не насытились. Наконец лорд откинулся в кресле и взглянул на слугу.

– Томас Уорчестер и шотландский граф взя­ты в плен, – сообщил он.

Симон кивнул, и на этом разговор закон­чился.

Вскоре Фальк в сопровождении пажа ушел, а Симон посвятил утро тому, что наточил свой меч и отполировал доспехи. Фальк пообедал при дво­ре, поэтому вернулся только после трех часов.

– Слушай, Симон, король решил произвес­ти в рыцари десяток воинов. – Монлис лукаво посмотрел на слугу, но тот не проявил никако­го интереса. Теперь он полировал щит милорда и, казалось, сосредоточил на этом все свое внимание. – С моей поддержкой он произведет в рыцари и тебя, – добавил Фальк.

Руки Симона замерли, он бросил взгляд на хозяина:

– Вы шутите, милорд.

– Нет. Принц отметил твою храбрость на поле боя и рекомендовал тебя на получение ры­царского звания.

С минуту Симон молчал, уставившись перед собой, затем глубоко вздохнул от изумления и снова посмотрел на Монлиса:

– И вы поддержите меня, сэр?

– Честно говоря, мне следовало самому ре­комендовать тебя. Ты получишь свое рыцарство и еще послужишь мне.

– Как ваш слуга, милорд? – уточнил парень. Фальк неловко положил руку на его плечо:

– Как мой сын, Симон, если хочешь. Ты еще слишком молод, чтобы действовать самостоятель­но. Когда Алан повзрослеет, можешь уехать вме­сте с ним. А пока оставайся со мной и взрослей.

Симон на минуту задумался.

– А что я буду у вас делать, милорд? Кажет­ся, я вам больше не нужен, но мне не хотелось бы бездельничать в вашем замке.

– Ты станешь во главе моих воинов, вмес­то Винсента, который вчера погиб. Да упоко­ит Господь его душу! Я положу тебе хорошее жалованье, чтобы ты смог накопить денег на моей службе.

Симон снова задумался, глядя на отдален­ные холмы, затем перевел взгляд на хозяина и улыбнулся:

– Отличное предложение.

– Тогда давай твою руку! – обрадовался Фальк, протягивая огромную ладонь.

Симон схватил ее с такой силой, что на тыльной стороне кисти выступили толстые го­лубые вены. Так он принял предложение Мон­лиса.

На следующий день состоялась церемония посвящения в рыцарство. Кроме Симона, в ней участвовало еще двенадцать воинов, так что он оказался тринадцатым, что несколько беспоко­ило Фалька, пока Симон не сказал, что число тринадцать приносит ему удачу. Монлис по­ехал с ним ко двору и несколько тревожно, но гордо наблюдал за ним во время церемонии.

Симон последним преклонил колено перед королем и в это время заметил Мальвалле, сто­явшего в группе других придворных позади принца. Джеффри улыбнулся ему и сделал не­заметный приветственный жест рукой.

При последних словах короля: “Встаньте, сэр Симон Бовалле”, – парень поднялся на ноги. Заключительная часть церемонии прошла для него как в тумане. Когда все закончилось, рядом с ним оказались Джеффри и принц. Симон по­клонился.

– Я слышал и о других твоих славных делах, сэр Симон, – подмигивая, сказал Генрих. – Пол Ленуар рассказал мне о твоих рысьих глазах.

– Ну, это пустяки, милорд! – ответил Си­мон. – Просто у меня хорошее зрение и я вижу в темноте. – Он бросил взгляд на Джеффри:

– Ты все-таки заплатил свой долг мне, Мальвалле.

– Нет, нет! – воскликнул тот. – Я здесь ни при чем, хотя и рад, что ты теперь рыцарь. Ваше высочество, подтвердите, пожалуйста, что это была ваша собственная идея!

– Так оно и было, – кивнул Генрих. – Джеффри здесь ни при чем.

– Мой долг остается неоплаченным, – продолжил Мальвалле. – Но теперь, Симон, ты, по крайней мере, можешь уйти от Монлиса.

– Нет, – отрезал молодой рыцарь. – Я останусь у него еще на год или два.

В этот момент принц отошел в сторону, чтобы поговорить с одним из проходивших мимо людей, а Джеффри, кивнув в сторону юного Генриха, вполголоса спросил:

– Почему бы тебе не пойти на службу к нему? Он хороший хозяин.

– Когда-нибудь это случится, – отозвался Симон. – Но сейчас есть причина, по которой я должен остаться в Монлисе. Я дал слово Фальку.

– Тогда не буду тратить время на пустые разговоры. – Джеффри пожал плечами. – Обидно, что ты служишь нашим давним врагам. – Видя, что к ним приближается Фальк, он схватил Симона за руку. – Не забывай, Симон, что я люблю тебя.

– Что ему нужно от тебя? – проворчал Фальк, когда Мальвалле отошел в сторону. – Почему ты подружился с моим врагом?

– Я дружу, с кем хочу, – коротко пояснил парень.

– Нет, так не получится! Запомни, мои враги – это и твои враги тоже!

Симон задумчиво посмотрел на него:

– Я могу обещать только то, что не буду называть Мальвалле своим другом, пока буду оставаться под вашей крышей.

Два дня спустя они покинули Шрусбери вместе с королем, сопровождая его на юг, пока им не пришлось расстаться, чтобы направиться в сторону Кембриджа. Потери Монлиса были небольшими, а назначение Симона вместо Винсента оказалось настолько удачным, что, по мнению Фалька, смерть Винсента была скорее выигрышем, чем бедой.

В начале августа они прибыли в Монлис, так что дома отсутствовали почти месяц. На склоне холма, на котором возвышался замок, их поджидали Алан и миледи с обеими дочерьми, стоящими рядом с ней.

Фальк тяжело спустился с коня и заключил свою хрупкую супругу в медвежьи объятия. Дочери застенчиво отступили, но он расцеловал их так же сердечно, как и сына.

– Ну, ну! – пыхтел Монлис. – Вот видишь, я жив и здоров, дорогая. Все обошлось благополучно, не считая легкой царапины на плече.

– Слава Богу, что все обошлось! – воскликнула его верная супруга. – Я так боялась за тебя, мой любимый.

– Кучка жалких мятежников не в силах нанести серьезного урона Монлису, – заявил он. – Как видишь, Симон жив и здоров. Вот только Винсент погиб.

– Ax, бедный Винсент! – посочувствовала миледи, протягивая руку Симону: – Рада видеть вас, Симон Бовалле. Вы не ранены?

Преклонив колено, Симон поцеловал ее руку:

– Ничего серьезного, миледи. Надеюсь, вы тоже в добром здравии?

– Милорд вернулся, и теперь снова все хорошо.

Фальк обнял ее за плечи:

– У нас хорошие новости, Элеонора. Симон больше нам не слуга.

Она удивленно посмотрела на парня, который поднялся с колена. Но Алан первым сообразил, о чем идет речь, подскочил к нему и схватил за руку.

– Симон, неужели тебя произвели в рыцари?

– Да, из рук самого короля, за подвиги, совершенные на поле битвы, – подтвердил Фальк. – Сэр Симон Бовалле, позвольте вас представить миледи.

И тут графиня по своей природной доброте поставила Симона в неловкое положение. Превозмогая смущение, она подошла к нему, протягивая руку. Симон, вспыхнув, наклонился, и она поцеловала его в лоб.

Фальк расхохотался, хлопнув себя по бокам:

– Вот теперь ты удостоился истинной чести, Симон! Миледи, все ли у нас готово для пирушки? Я намерен выпить целый колодец, да и Симон наверняка от меня не отстанет.

– Стол накрыт к вашему приезду, милорд, – сообщила она. – Пойдемте. И Симон тоже. Молодой рыцарь сделал шаг назад:

– Спасибо, миледи, но я должен сначала позаботиться о моих людях.

– Вот это разговор генерала! – усмехнулся Фальк, глядя вслед парню, который направился к ожидающей его колонне воинов.

С этого дня Симон пользовался в замке такими же правами, как и Алан. Он сидел вместе с остальной семьей за столом, у него был собственный слуга и паж. Ему было выделено отдельное помещение, и в дополнение ко всему он получал каждый месяц за свою службу довольно кругленькую сумму. И все же Симон не чувствовал никакой благодарности к своим хозяевам, потому что, хотя все это и делало его жизнь значительно легче и комфортабельнее, он за все сполна платил своей службой. В сравнительно короткое время тяжелое ярмо руководства всем поместьем оказалось на его широких плечах. Милорд был уже не молод, и последняя военная кампания серьезно подорвала его силы, хотя он в этом и не сознавался. В нем уже не было прежней неукротимой энергии, поэтому он с удовольствием передал бразды правления в руки Симона, поскольку его собственный сын не был готов их принять.

Какое-то время жизнь мирно текла своим обычным чередом, который однажды нарушился. Это было связано с приездом в Монлис милорда Мальвалле.

Как-то сентябрьским вечером он прискакал к замку в сопровождении пажа. Один из часовых, удивленный его приездом, пришел сообщить Монлису о неожиданном визите.

Фальк, беседовавший в это время с женой, услышав эту новость, прищурил глаза и нахму­рился.

– Симон, вышвырни его отсюда! – коротко приказал он.

– Но Мальвалле находится в наших сте­нах! – возразила миледи.

– Вот проклятый нахал! – рявкнул Фальк и пошел встречать непрошеного гостя.

Мальвалле стоял у камина, заложив руки за спину и притопывая ногой в сапоге со шпорой. Он не двинулся навстречу хозяину замка, а про­сто надменно кивнул. Фальк остановился посреди зала и, не менее холодно поклонившись, рыкнул:

– Чем обязан, милорд?

– Сожалею о необходимости, которая прину­дила меня ступить на вашу землю, милорд Монлис, – ледяным тоном ответил Мальвалле. – Я хочу увидеть моего сына, сэра Симона Бовалле.

– С какой целью? – В глазах Фалька свер­кнул красноватый огонек – верный признак опасности.

– Прошу прощения, – Мальвалле ответил ему непреклонным взглядом, – но это мое лич­ное дело.

– Нет, меня это тоже касается, милорд. Си­мон Бовалле состоит у меня на службе.

На виске Мальвалле забилась маленькая жил­ка. Фальк посмотрел на него с нескрываемым удовольствием.

– Именно эту ошибку я и хочу исправить, – сообщил Мальвалле. В его голосе чувствовался с трудом скрываемый гнев.

– Таково ваше желание, милорд? А что, если оно не совпадает с желаниями Симона?

– Симон мой сын.

– Вы что, об этом только что узнали? – на­смешливо поинтересовался Монлис. Мальвалле прикусил губу:

– Да, только что, лорд Фальк.

– Вот как? А он тем временем три года был у меня слугой. – Фальк следил, как гость про­глотит эту колкость.

– Если бы я знал, этого бы не случилось, милорд, – ответил Мальвалле. Монлис громко расхохотался:

– Кажется, вы знали о существовании ре­бенка, лорд Джеффри. Ваши отцовские чувства несколько запоздали.

С минуту Мальвалле молчал, пытаясь пода­вить гнев, затем вновь посмотрел на Фалька:

– Милорд, будьте так добры пригласить сюда моего сына.

– Но с какой целью? – вежливо спросил. Монлис. – Три года назад он по своей соб­ственной воле предпочел служить мне, а не вам. Не думаю, чтобы Симон изменил свое мнение.

Мальвалле продолжал бороться с собой, его голос дрожал от негодования, когда он снова за­говорил:

– Тем не менее, сэр, я требую дать мне воз­можность поговорить с ним.

– Требования, требования! А по какому пра­ву вы требуете в моих владениях?

– Я уже сказал вам. Симон мой сын.

– Симон у меня на службе, – быстро воз­разил Фальк и заметил, как Мальвалле стиснул зубы.

– Наша перебранка бессмысленна! – возму­тился Мальвалле. – Мы просто теряем время.

– Я тоже так думаю, – согласился Монлис. – Сейчас вам подадут вашу лошадь.

Наклонившись вперед и уставившись на Фалька, Мальвалле постучал кнутом по крыш­ке стола между ними:

– Лорд Фальк, я не стронусь с этого места, пока не увижу сэра Симона.

Не успел Монлис ответить в том же духе, как от двери прозвучал густой холодный голос:

– Кто хочет говорить с Симоном Бовалле? Я здесь.

Мальвалле резко развернулся и увидел стояв­шую у двери холла огромную фигуру Симона, который пристально смотрел на него из-под низ­ких бровей.

На секунду в зале воцарилось молчание, за­тем Мальвалле сделал шаг вперед.

– Ты мой сын, – медленно произнес он.

– Разве? – отозвался Симон. – Что-то не припомню.

Они смерили друг друга взглядами, и Маль­валле продолжил спокойным тоном:

– Я пришел предложить тебе поселиться под моей крышей, Симон.

– Я в этом не нуждаюсь, милорд.

– А также место за моим столом, – настаи­вал Мальвалле. – Место рядом со мной и тво­им братом, в качестве моего законного сына.

Симон обнажил зубы в усмешке:

– Какая смелость, милорд! Вы признаете сво­его незаконнорожденного сына? Мальвалле вспыхнул:

– Ты станешь большим человеком, я выде­лю тебе солидное поместье.

– Мне это не нужно, милорд. Снова повисла тягостная тишина.

– Ты пренебрегаешь мной, Симон? Ты в душе ненавидишь меня?

– Нет.

– Тогда вернись со мной в замок Мальвал­ле и носи имя, которое принадлежит тебе по праву.

– У меня нет имени, кроме того, которое я сам себе выбрал.

– Твое имя – это вызов мне и прямое ос­корбление.

– Почему же, милорд? – Он посмотрел на Мальвалле безучастным взглядом. Тот протянул к нему руки:

– В чем дело, Симон? Почему ты так холо­ден? Разве я не твой отец?

– Да, я слышал, что вы мой отец, – признал Симон.

– Разве у меня нет на тебя никаких прав? Разве эти права принадлежат Монлису?

– На меня никто не имеет никаких прав, кроме короля, – парировал парень. – Закон не дает вам никаких прав. Я тот, кто я есть.

– Ты можешь стать чем-то большим, чем то, что ты есть.

– Я в этом сомневаюсь.

– Я могу тебе помочь.

– Я не нуждаюсь в вашей помощи.

– Симон! – воскликнул Мальвалле. – Неужели ты не чувствуешь нашего кровного родства?

– До сегодняшнего дня вы никогда не признавали этого родства, – холодно заметил молодой человек.

– Я даже не знал о твоем существовании! Симон внимательно посмотрел на него:

– Вы не знали, что у моей матери Джоанны родится ребенок? Вы не сделали ни малейшей попытки позаботиться о нем, даже не поинтересовались, мальчик это или девочка.

Мальвалле уронил руки:

– Значит, обида делает тебя таким черствым?

– Я не чувствую никакой обиды.

– Тогда в чем причина твоей холодности, Симон?

Юноша задумался, прежде чем ответить.

– Если я кажусь вам холодным, милорд, то не из-за ненависти или обиды. Вы для меня чужой человек. Как я могу испытывать к вам добрые чувства, когда не видел от вас ничего хорошего?

Мальвалле вздрогнул:

– Сын мой, я постараюсь исправиться. Давай забудем о прошлом, потому что сейчас я люблю тебя. Неужели ты не можешь простить – мое прошлое безразличие?

– Я не видел от вас ничего плохого, так что дело не в прошлом.

– Aх, Симон, ты жесток и несправедлив! Если бы ты пришел ко мне три года назад, я бы с радостью прижал тебя к сердцу! Зеленовато-голубые глаза сузились.

– Во мне течет кровь Мальвалле, милорд. Мальвалле не просят о милосердии. Если бы вы пришли ко мне три года назад, тогда, конечно, все было бы по-другому. Но тогда вам это было не нужно или вы просто забыли, что у вас есть незаконнорожденный сын. В те дни мне пришлось самому устраиваться в жизни, потому что вам было не до меня. А теперь, когда мне помощь не нужна, вы тут как тут. Но сейчас не нужны мне вы.

Мальвалле выслушал его в молчании, потом тихо ответил:

– Возможно, я заслужил твою обиду и ненависть. Но неужели они так велики, что ты не хочешь, чтобы я исправился?

– Я уже сказал, милорд, что не испытываю к вам ненависти.

– Уж лучше ненависть, чем такое безразличие!

– Я прошу прощения, если заставил вас страдать. Но что, кроме безразличия, я могу чувствовать к человеку, с которым не обменялся и словом до сегодняшнего дня?

Мальвалле подошел к нему ближе:

– Уйдем со мной, Симон, и я уверен, ты полюбишь меня! Уйдем вместе из владений Монлиса! Ты мой сын и не можешь оставаться здесь!

– Ну вот, теперь я понял, что вам нужно, – тряхнул головой Симон. – Я служу вашему врагу Монлису. Если бы я был за сотню лиг отсюда, вы бы и не вспомнили обо мне ни сегодня, ни завтра. Просто задета ваша гордость.

– Клянусь, это не так! Симон дернул плечом:

– Какой бы ни была причина вашей просьбы, мой ответ остается отрицательным. Я в долгу у милорда Фалька и никогда не нарушу слова, которое ему дал.

В комнате снова повисла тишина. Мальвалле безнадежно развел руками и угрюмо спросил:

– Значит, мои слова ничего не изменят?

– Конечно нет.

– Неужели мы расстаемся врагами?

– У меня нет недобрых чувств ни к вам, ни к вашей семье, милорд. А с вашим сыном мы дружим. Но пока я служу Монлису, его враги – мои враги. Передайте Джеффри, что он напрасно послал вас ко мне. И также скажите ему, что когда-нибудь мы с ним снова встретимся друзьями.

– А что будет между нами? – взволнованно воскликнул Мальвалле.

– Между нами не будет ни любви, ни ненависти. Прошлое умерло, и вместе с ним – наше родство. Но если мы когда-нибудь и встретимся, то не как враги.

– Тебе не откажешь в щедрости, – медленно произнес Мальвалле. – Советую хорошенько подумать, прежде чем давать отрицательный ответ! Я могу многое сделать для тебя, югу дать тебе власть. Неужели все это ничего не значит?

– Милорд, у меня есть правило: не принимать ни чести, ни власти, ни богатства, ни титулов, если я не заслужил их собственными силами. Я не ищу легких путей и все, что буду иметь, заслужу собственным трудом, умением или храбростью. Благодарю вас за ваше предложение, но мой ответ остается отрицательным.

– Да, ты настоящий мужчина! – вздохнул Мальвалле. – В твоих жилах действительно течет моя кровь. Но прежде, чем мы расстанемся, неужели ты не пожмешь мою руку и не скажешь, что все прошлые обиды забыты?

Он протянул руку, почти умоляюще глядя на сына. Симон с серьезным видом ответил ему крепким рукопожатием.

– Если вы допустили несправедливость по отношению ко мне, я с готовностью прощаю вас, потому что эта несправедливость сделала меня таким, каков я есть, а не жалким придворным шаркуном.

Мальвалле задержал его руку в своей:

– Обещай мне только одно, Симон! Если когда-нибудь я понадоблюсь тебе, если ты захочешь изменить наши отношения, обещай, что ты преодолеешь свою гордость и придешь ко мне, потому что таким поступком ты окажешь мне снисхождение.

Юноша нахмурился:

– Вряд ли мне понадобится ваша помощь, потому что я привык сам решать мои проблемы, а наши отношения навсегда останутся такими, как сегодня. Вот что я могу обещать вам, милорд.

Мальвалле чуть не раздавил его кисть, но тут же отпустил ее и посмотрел на парня со странной кривой улыбкой.

– Ты мой настоящий сын! – тихо произнес он и вышел из комнаты, не сказав ни слова Фальку, даже не взглянув на него.

– Ты все это высказал Мальвалле, чтобы доставить удовольствие мне или себе? – поинтересовался Монлис.

– Нам обоим, – коротко бросил Симон и тоже вышел из комнаты.