Когда Алекс пришел на Маунт-стрит, Гарри Бонем был дома. Он вышел из библиотеки, услышав в холле знакомый голос.

— Проков, мы тебя ждали со дня на день! — поздоровался с ним Гарри с искренней радостью. — Как дела у Ливии и у маленького?

— Неплохо… собственно, прекрасно. — Алекс энергично потряс руку Гарри. — Через две недели я привезу их в Лондон — загодя, чтобы хватило времени подготовиться к балу Корнелии.

— Корнелии сейчас нет дома. Насколько я понимаю, какой-то благотворительный визит. Она рассердится, что разминулась с тобой. Проходи в библиотеку. — Гарри пошел вперед. — Присаживайся. — Он показал на большое кожаное кресло перед камином, где тлел огонь. — Херес?

— С удовольствием. — Алекс сел. — Я сейчас прямиком с Саут-Одли-стрит.

— Ага. — Гарри протянул ему бокал и уселся в кресле напротив. — С Фолконером познакомился?

— Да, он пришел, когда я уже был у Аурелии. Она выглядит прекрасно.

Гарри кивнул.

— Похоже, что брак пошел ей на пользу. — Он отхлебнул хереса. — Давай не будем ходить вокруг да около, Проков. Как тебе показался полковник?

Алекс, не отвечая, сам спросил:

— Ты когда-нибудь работал с ним? Гарри помотал головой:

— Разные области. Как ты и сам знаешь, я привязан к письменному столу. Фолконер — агент полевой. По словам моего шефа, один из лучших… и поверь, что это наивысшая похвала.

— Он сейчас на задании? — напрямик спросил Алекс. Гарри пожал плечами.

— Думаю, да, но сам он этого не подтверждает, и Саймон Грант тоже. Но меня просили облегчить ему возвращение в лондонское высшее общество, если потребуется. Пара приглашений, кое-кому представить — все в этом роде. Однако он в моей помощи не нуждался. Прошла всего неделя, а он уже прекрасно освоился. А потом, конечно, женился на Аурелии, и это открыло ему остальные двери.

Алекс кивнул, проницательно глядя на Гарри.

— Как это произошло?

— Толком никто не знает. Вроде бы они встретились в Бристоле, когда Аурелия ухаживала за больной родственницей. Приглянулись друг другу, решили, что брак устраивает обоих, и дело с концом.

— То есть ты думаешь, что это брак по расчету?

— Если верить Корнелии, это брак по необузданной пылкой страсти. До такой степени, что они просто сбежали и обвенчались почти сразу же после объявления о помолвке. И до сих пор ничто не доказывает обратного, так что приходится согласиться с этой версией. Аурелия выглядит счастливой — и она, несомненно, счастлива, устроив собственный дом в Лондоне. — Гарри снова отхлебнул хереса. — Разве тебе она не показалась счастливой?

— Ты прав. Скорее счастлива, чем наоборот. — Алекс поднес свой бокал с хересом к свету и стал наклонять его в разные стороны, ловя янтарное свечение в напитке. — К ней пришел испанец, некий дон Антонио Васкес. Это говорит тебе о чем-нибудь?

Гарри покачал головой.

— В наши дни, поскольку Бонапарт с удручающей регулярностью скидывает королей с их тронов, у нас полно эмигрантов из европейских дворов. — Гарри пристально посмотрел на своего гостя. — Почему бы, не перестать вилять, Алекс, и не сказать мне прямо, к чему ты клонишь?

— Просто ощущение. — Алекс закинул ногу на ногу. Кисточки на отлично вычищенных высоких сапогах шуршали, задевая превосходную кожу, когда он лениво покачивал ногой. — Если хочешь — чувство, что Аурелия и Фолконер работают вместе и очень слаженно. И это имеет какое-то отношение к испанцу.

— С этим испанцем я не знаком, поэтому ничего не могу сказать, — задумчиво произнес Гарри. — Но и у меня время от времени появляется ощущение, что между ними происходит нечто большее, чем обычный выход в свет супружеской пары. Определенные взгляды, которыми они обмениваются, манерность и жесты, не присущие Аурелии раньше…

— Вот именно. Сегодня утром у меня возникло точно такое же впечатление. Но неужели этот человек может, в самом деле, использовать Аурелию, Гарри? Это переходит всякие границы.

— Разве? — Гарри вскинул брови. — Я очень сомневаюсь, что он использует Аурелию без ее согласия. И она далеко не наивное дитя. Аурелия никогда не будет делать ничего такого, чего не захочет сама. Во всяком случае, Корнелия в этом твердо убеждена, а она знает Аурелию лучше всех, если не считать Ливию.

— Так ты разговаривал об этом с Корнелией?

— Да. Если Фолконер, как мы подозреваем, работает под прикрытием, то не наше дело выяснять или даже рассуждать об этом. Я несколько раз намекал, но он пресекает все мои попытки вежливой, но совершенно непроницаемой улыбкой, даже с легким оттенком угрозы.

Алекс угрюмо кивнул:

— Я заметил. И что будем делать?

— Разумеется, ничего. — Гарри снова наполнил бокалы. — Если Аурелия работает с ним, значит, он сам ее натаскивал и не стал бы привлекать ее, если бы считал, что она для такой работы не годится. Причем держу пари — он и собаку эту завел, чтобы охранять ее.

— По меньшей мере, мы можем дать ему понять, что друзья Аурелии за ней присматривают.

Гарри рассмеялся:

— О, я думаю, что это ему отлично известно, Алекс. Я ему даже намеком предложил свои услуги. Должен добавить, что предложение было вежливо отклонено, но он теперь знает, что оно имеется.

— Тогда, полагаю, это должно быть…

Алекс замолчал, потому что распахнулась дверь и вошла Корнелия. Юбки ее красновато-коричневой амазонки взлетали вверх, так энергично она шагала.

— Алекс, Гектор сказал, что ты здесь! — Она распахнула объятия.

Алекс тепло обнял ее и чихнул, потому что черное перо на ее шляпе защекотало ему нос.

Корнелия рассмеялась, вытащила шпильки и швырнула шляпку на столик у двери.

— Как там Лив? Рассказывай скорее все новости!

— Ты лучше прочитай. — Алекс протянул ей толстое письмо, похожее на то, что он отдал Аурелии, и вынул миниатюру своего сына. Когда он рассказал, что близнецы разглядели на портрете черты и Ливии, и его самого, Корнелия от души расхохоталась.

— Приходи к нам сегодня обедать, — пригласила она, когда Алекс собрался уходить. — Элли и Гревилл тоже придут, я уж постараюсь.

Алекс поблагодарил ее и пообещал прийти, а потом небрежно спросил:

— Так что, ты одобряешь мужа Аурелии?

— Ну конечно, — просто ответила Корнелия. — Он нравится Элли, значит, и мне тоже. — Вдруг она нахмурилась. — Это что, Лив велела тебе спросить меня напрямик?

— Да, — уныло признался он. — Она сказала, что после твоих писем ни в чем нельзя быть уверенной. Они кажутся несколько двусмысленными, но если я задам тебе прямой вопрос, ты дашь мне прямой ответ.

— Так я и сделала. Но нужно признать, что его довольно сложно понять. Я думаю, что он хорошо прячет свое «я». Однако Элли его, похоже, понимает, а только это и имеет значение. — Корнелия усмехнулась. — Мы ведь и тебя долго не понимали, Алекс, но верили Ливии.

Поняв намек, он слабо улыбнулся и кивнул:

— Значит, до вечера.

Когда дон Антонио ушел, Аурелия отправилась на поиски мужа и нашла его в библиотеке, как и ожидала.

— Наш друг ушел, — сказал Гревилл, когда она вошла. — Я слышал, как хлопнула парадная дверь.

— Да, слава Богу. — Аурелия обхватила себя руками. — У меня от него мурашки по коже бегают, Гревилл.

— Ничего удивительного. — Он встал и подошел к ней. — Говоря попросту, он крайне неприятный человек. — Гревилл приподнял ее подбородок и посмотрел в глаза. — Он тебя пугает. — Это была простая констатация факта.

— Немножко.

— Хорошо, что так. — Гревилл провел ей по губам большим пальцем. Глаза его посерьезнели. — Это значит, что ты не будешь полагаться на случай. И поверь мне, моя дорогая, пока Васкес рядом, ты не можешь позволить себе роскошь расслабиться хоть на мгновение.

Аурелия вздрогнула.

— Это все его глаза. В них нет ничего, и за ними тоже ничего нет.

— Он шпион, значит, у него характер зверя, — произнес Гревилл таким тоном, словно это было очевидно всем. — Вы договорились встретиться?

«Такое впечатление, что к себе он это утверждение не относит», — размышляла Аурелия, гадая, указать ли мужу на такое несоответствие. Передумав, она просто ответила:

— Да, завтра днем. Покататься верхом в парке. Гревилл нахмурился.

— Тебя будет сопровождать наш новый кучер. Он будет незаметно держаться на расстоянии, но не выпустит тебя из виду.

— Да там полно людей вокруг!

— Тем не менее, — спокойно ответил он, поворачиваясь к графину на буфете.

Аурелия ощутила тепло вновь обретенной уверенности.

— Что я должна у него выяснить?

— То, что мы уже обсуждали. Заставь его разговориться… о людях, с которыми он общается, как об англичанах, так и об испанцах. Мне нужно понять, что он задумал. Если раскидывает шпионскую сеть, мы должны знать, кого он вербует, а если он заинтересован в каком-то определенном человеке, я должен выяснить в ком. Поэтому я хочу, чтобы ты его заманила… сделай так, чтобы он стал у нас частым гостем, выясни, с кем он дружит, чьего общества ищет. Пусть между вами возникнет игривая дружба, и мы посмотрим, к чему это приведет.

Он стоял спиной к Аурелии, поэтому она не увидела гримасы, исказившей его лицо. Меньше всего Гревилл хотел представлять себе — а тем более поощрять — флирт Аурелии с Васкесом.

— Это кажется простым, — произнесла Аурелия, ласково трепля уши Лиры. — Но хотелось бы, чтобы он не был таким мерзким.

— На самом деле это очень хорошо, хотя и усложняет твою задачу. — Гревилл встал к ней лицом. — Он считается одним из лучших агентов в Испании… — Полковник мимолетно улыбнулся. — А это значит, что мы относимся к нему очень, очень серьезно. Ты ни на миг не должна ослаблять бдительность.

Почему у нее ощущение, что Гревилл чего-то недоговаривает?

Конечно, сказала она себе, он никогда не говорит всего, и всегда честно признавался в этом. Но сейчас все выглядело так, словно он вел себя уклончиво.

Гревилл почувствовал ее сомнения — в воздухе словно возникло вполне осязаемое течение. Он подошел к Аурелии, взял ее руки в свои и поднял жену на ноги.

— Есть ли у тебя в ближайший час планы, которые ты не можешь отложить?

Она посмотрела на него и заметила блеск желания, зарождавшегося в этих темных глазах. Ее тело тут же откликнулось на призыв.

— Нет, — произнесла Аурелия, облизывая внезапно пересохшие губы, — Разве только у тебя есть для нас какое-то дело.

— Думаю, есть, — пробормотал Гревилл, притянув ее к себе и целуя в губы сначала нежно, а потом все крепче. Его язык проник в ее рот, а руки обхватили ягодицы, сильно прижав ее к нему.

Аурелия закрыла глаза, погружаясь в красный туман возбуждения, чувствуя только аромат его кожи, шероховатость подбородка и щек, мощь его тела, поглощавшую ее, заглатывающую целиком.

Гревилл оторвал ее от пола и прижал к себе, пятясь к дверям. На мгновение он поставил Аурелию на пол, не отрываясь от ее губ, и протянул назад руку, чтобы повернуть ключ. Услышав, как щелкнул замок, Гревилл поднял голову и посмотрел на Аурелию. В его глазах плескалась голодная страсть.

— У меня никогда не было женщины, которая наполняла бы меня таким необузданным вожделением, — пробормотал он, грубовато вытаскивая шпильки из ее волос, а другой рукой все так же прижимая ее к своим чреслам.

Снова подняв ее, он попятился к кушетке под окном и сел, посадив Аурелию на себя верхом.

Она приподнялась у него на коленях, рывком задрала на себе подол платья и нижнюю юбку, путаясь в шнурках, развязала панталоны, пока Гревилл расстегивал брюки, и медленно опустилась на твердую, возбужденную, пульсирующую мужскую плоть. Аурелия опускалась все ниже, прижимаясь к нему бедрами, глубоко вбирая в себя его естество, потом наклонила голову и впилась губами в его рот, наслаждаясь тем, что может сама управлять поцелуем, а также ритмом движений.

Гревилл откинул голову на кушетку, послушно следуя за Аурелией. Она поднималась и опускалась, не отнимая губ от его рта, то вбирала его глубоко в себя, то медленно освобождала и снова вбирала. Потом она откинулась назад, упершись руками в его колени у себя за спиной, немножко приподнялась и начала описывать бедрами круги, едва касаясь своим сокровенным местом кончика его естества, дразня и мучая до тех пор, пока Гревилл не застонал и резко не посадил ее на себя.

Аурелия восторженно рассмеялась. Она играла на нем, как на скрипке, как раньше делал он; то все ближе и ближе подводила его к пику наслаждения, то снова мягко отступала назад. Она не понимала, почему это доставляет ей такое наслаждение, но где-то в глубине сознания мелькала мысль, что просто ей слишком редко удается что-нибудь контролировать в их партнерстве.

И тут Гревилл резко приподнял бедра, глубоко вонзившись в нее, и Аурелия утонула в сладких ощущениях, приближаясь к собственному пику. Он держал ее за бедра, двигался в ней, следил за ее лицом и любил ее так страстно! С ликующим криком восторга она упала вперед, опустив голову ему на плечо, и глубоко внутри ее Гревилл тоже достиг пика.

Гревилл обнимал ее до тех пор, пока мир не перестал вращаться. Но для него мир так и не остановился.

Он любит эту женщину!

Он никогда не позволял себе ничего большего, кроме привязанности и уважения, а сейчас осознал, как она его дополняет. Без нее он неполон и лишь с ней — целое.

Полковник, сэр Гревилл Фолконер, редко тревожился, а если такое и случалось, то из-за того, что он мог видеть и с чем умел справиться. Но это неизведанное ранее, неопределимое чувство было невидимым, и Гревилл не знал способа, которым можно было его победить.

Он открыл глаза, и Аурелия подняла голову с его плеча.

— Это было здорово, — произнесла она, удовлетворенно вздохнув.

Он взял ее лицо в свои ладони, зарывшись пальцами в каскад кудряшек.

— Мне кажется, это очень слабое слово, дорогая, — пробормотал он. — Я бы назвал это потрясающим.

Аурелия улыбнулась. Гревилл притянул ее голову к себе, и губы их снова соприкоснулись.

— Я тоже, — прошептала она прямо ему в рот.

Он долго целовал ее, наслаждаясь ее сладостью, и постепенно ощущение, что он ничего не контролирует, исчезло, и Гревилл пришел в себя. И сообразил, что на этот раз он забыл принять обычные меры предосторожности.

Гревилл потрепал Аурелию по бедру.

— Ну-ка вставай.

Она поднялась и отступила назад, поправляя одежду и опуская юбки. Провела рукой по спутавшимся волосам, упавшим на плечи.

— Пожалуй, мне нужно подняться наверх и привести себя в порядок.

Гревилл тоже поднялся, взял ее за подбородок и поцеловал в кончик носа.

— Когда я с тобой, Аурелия, то забываю, кто я такой. — Он в замешательстве улыбнулся.

«Это один из лучших комплиментов, который я когда-либо слышала», — подумала Аурелия, и кровь запела у нее в жилах. Гревилл всегда занимался любовью внезапно, и это ей очень в нем нравилось, но он крайне редко говорил о своих чувствах.

— В этом мы с тобой похожи, — мягко произнесла она, отперла дверь и выскользнула из комнаты, чувствуя, что не вынесет, если этот момент испортится, желая оставить его нетронутым.

Но через минуту она снова открыла дверь, неохотно возвращаясь к домашней реальности и разрушая чары.

— Гревилл, нам принесли записку от Нелл. Они с Гарри хотят, чтобы мы сегодня вечером пришли к ним на обед в честь Алекса. Ты пойдешь, да?

Он повернулся к ней от окна:

— Конечно. Во сколько?

— В восемь.

Аурелия закрыла дверь и постояла минутку, прислушиваясь к тиканью больших напольных часов у подножия лестницы. Когда Гревилл повернулся к ней, на лице его все еще оставалось то удивленное, озадаченное выражение. Совсем не похожее на обычную уверенность полковника.

Утром она проснулась, потому что маленькие пальчики трогали ее за лицо.

— Мама… мама… проснись. — Рядом с ней на кровати сидела Фрэнни, взволнованно хлопая ее по щекам. — Мама, мне нужно, чтобы ты проснулась.

— Я уже проснулась, — сказала Аурелия, мгновенно очнувшись. — Зачем я тебе нужна, любимая моя?

— Потому что я хочу взять Лиру домой к Стиви. Он не верит, что я знаю, как велеть ей что-нибудь сделать, и я хочу ему показать.

Аурелия вздохнула и приготовилась к сражению.

— Лира не домашний любимец, милая. И она не будет сидеть целый день в классной комнате с тобой, Стиви и Сюзанной. Ей нужно много двигаться.

— Мы возьмем ее с собой в парк, когда пойдем гулять с мисс Элисон, — настаивала Фрэнни. — Мы ходим гулять в парк. И возьмем мячик, и Стиви увидит, как она за ним бегает, когда я его бросаю. О, пожалуйста, мама, пожалуйста!!!

«Боже милостивый, — подумала Аурелия, — меньше всего на свете мне хочется с самого утра ссориться с Фрэнни». Она собралась с силами и села, облокотившись на подушки.

— Нет, Фрэнни, Лира останется здесь, со мной. Если хочешь, сегодня днем, когда я приду за тобой, я приведу Лиру с собой, и вы со Стиви сможете немного поиграть с ней в саду у тети Нелл. Но на целый день ты ее не возьмешь, это невозможно. У Фрэнни задрожала нижняя губа.

— Но я хочу показать Стиви, как она меня слушается!

— Она тебя не слушается, Фрэнни.

Девочка резко обернулась к двери — та как раз открылась, и в спальню вошел Гревилл с чашкой кофе в руке.

— Нет, слушается, — заспорила Фрэнни.

— Нет. Лира делает только то, что, как она знает, от нее ждут, — сказал Гревилл. — Если она бежит за твоим мячом или подходит, когда ты ее зовешь, то это не потому, что ты ей велишь, а потому, что ее так научили. Если ты дашь ей команду, которой она не знает, Лира ее не выполнит.

Фрэнни посмотрела на него с подозрением, но и с некоторым интересом.

— А кто сказал ей, что делать?

— Ее инструктор, — ответил Гревилл, проходя в комнату и усаживаясь на край кровати Аурелии. — Человек, который понимает собак. Ты еще недостаточно взрослая, дитя мое, чтобы обучать собак. А Лира — собака рабочая.

— Что это значит? Собаки не работают!

— Работают. Они пасут овец. Они охраняют здания, а иногда охраняют людей.

Глаза Фрэнни расширились.

— А что делает Лира? У нас нет овец!

— Вот ты сама и ответила, — произнес Гревилл, протянув Аурелии чашку.

Она с благодарностью взяла ее и сделала глоток живительного напитка. Потом поцеловала дочь. Фрэнни обняла ее и помчалась прочь из комнаты.

Гревилл медленно отвернулся от окна.

Он пытался решить, как затронуть нужную ему тему, не пугая Аурелию. Требовалось, чтобы она подобралась к дону Антонио как можно ближе, при этом, не беспокоясь за ребенка. Гревилл не сомневался, что сумеет защитить девочку, но было бы куда проще действовать, если она окажется в стороне от интриг, разворачивающихся на Саут-Одли-стрит.

— В чем дело? — спросила Аурелия, обескураженная выражением его лица.

— Я тут подумал, что, покаты работаешь с Васкесом, было бы лучше отослать Фрэнни куда-нибудь. Может быть, к твоей подруге в деревню?

Аурелия глянула на него и быстро спросила:

— Почему? Ей угрожает опасность? Гревилл помотал головой:

— Не думаю. Но я бы предпочел, чтобы на этой стадии операции нас с тобой ничего не отвлекало.

Он понимал, что ради успеха миссии не может объяснить Аурелии истинную причину своей тревоги за ее дочь.

— Значит, ты полагаешь, что я плохо играю свою роль, потому что отвлекаюсь на нужды и потребности Фрэнни? — сердито воскликнула она. Лицо ее сильно побледнело.

— Нет-нет, я вовсе этого не говорю. — Гревилл провел рукой по коротко остриженным волосам. — Своим предложением я просто хотел облегчить твое бремя, только и всего. Мне показалось, что вам обеим будет проще, если у тебя в голове останется только одна забота. Только на то время, пока мы не закончим эти начальные маневры.

— Благодарю за заботу, — все тем же ледяным тоном произнесла Аурелия. — Но я отказываюсь разлучаться со своим ребенком. Я вполне способна делать и то и другое и, как я уже говорила раньше, тебя не подведу. — Она откинула одеяло и встала. — Мне нужно одеться и проводить Фрэнни. Ей пора на Маунт-стрит.

— Хорошо. В таком случае не буду мешать. — Он повернулся и пошел в свою спальню.

Аурелия позвонила и села перед трюмо, дожидаясь Эстер и расчесывая щеткой спутанные волосы. Она редко сердилась, а если как следует подумать, то непонятно, почему Гревилл так здорово ее разозлил. С определенной точки зрения он просто выразил беспокойство о ее благополучии. Но за его предложением крылось совсем другое. Аурелия слишком хорошо знала Гревилла, чтобы поверить его словам. Он просто беспокоился об успехе их операции и не хотел, чтобы ей мешали материнские заботы.

Что ж, она докажет ему, что этого не случится. И тут Аурелия вспомнила. Она только что пообещала Фрэнни, что в конце занятий приведет Лиру на Маунт-стрит, а ведь она уже договорилась с доном Антонио, что поедет с ним кататься верхом в пять часов!

— Дьявол! — громко воскликнула Аурелия как раз тогда, когда Эстер открыла дверь.

— Что-то случилось, мэм? — взволнованно спросила девушка.

— Да нет, — ответила она, оглядываясь на полуоткрытую дверь в спальню Гревилла, и ничуть не удивилась, увидев, что он стоит, прислонившись к косяку, и вопрошающе смотрит на нее. Она закричала достаточно громко, чтобы и мертвого разбудить.

Гревилл поманил ее пальцем. Аурелия снова выругалась, на этот раз себе под нос.

— Я надену то утреннее муслиновое платье в полоску, Эстер. Вытащи его, я через минуту вернусь. — Она встала с пуфика и вслед за Гревиллом вошла в его спальню.

— В чем дело? — спросил он, едва Аурелия закрыла за собой дверь.

— Не знаю, плакать или смеяться, — ответила она, раздасадованно покачав головой. — Я обещала Фрэнни сегодня днем привести Лиру на Маунт-стрит, но совсем забыла, что уже согласилась в пять поехать на верховую прогулку с испанцем!

— А я все гадал, сколько тебе потребуется времени, чтобы вспомнить.

— Черт тебя побери, Гревилл! Ты хочешь сказать, что слышал, как я давала обещание Фрэнни, и при этом помнил про мой договор с испанцем?

Он кивнул.

— Это моя работа — помнить мельчайшие детали.

— И моя тоже, — вздохнула Аурелия. — Теперь можешь злорадствовать, сколько влезет. Свою точку зрения ты доказал… точнее, я доказала ее вместо тебя.

— Злорадствовать я не собираюсь, — спокойно сказал он. — Я же говорил, что во время этой верховой прогулки у тебя будет сопровождение, так что Лира не понадобится. Тем более что кататься вы будете в очень оживленном месте в очень оживленное время, и ты проследишь, чтобы катались вы только по дорожке на виду у всех. Я сам отведу Лиру на Маунт-стрит и заберу Фрэнни. Аурелия искоса глянула на него.

— И сделаешь это охотно?

— Конечно, почему бы нет? Все это естественно для нашего партнерства, дорогая моя девочка. — Он улыбался, слегка поддразнивая ее. — Если возникают противоречивые потребности, один из партнеров помогает другому.

— Ты несносен! — объявила Аурелия, невольно засмеявшись. — Мог бы напомнить мне про испанца до того, как я дала обещание Фрэнни, и я бы придумала для нее что-нибудь другое, а ты нарочно промолчал, только для того, чтобы потом доказать мне точку зрения, которую собирался высказать.

Гревилл покачал головой.

— Можешь думать и так, если тебе этого хочется. Аурелия неуверенно посмотрела на него.

— А разве нет?

— Нет. Я не связывал одно с другим до тех пор, пока мы не поспорили. Конечно, это моя ошибка, и я должен был это сделать. И должен был понять, какую блестящую возможность ты мне невольно предоставила. — Он с унылым видом покачал головой. — Видимо, я теряю хватку.

— Я отказываюсь отсылать ее, Гревилл, — резко сказала Аурелия.

— Конечно. Ты выразилась вполне определенно. Похоже, больше сказать было нечего.

— Тогда я пойду одеваться. — Аурелия подошла к двери своей спальни, но задержалась на пороге. — Спасибо за компромисс.

Он поклонился.

— Я просто душа компромиссов, дорогая.