Лондон встретил нас праздничным убранством, огромным количеством народа, столпотворением карет, множеством всевозможных лавок, вонью сточных канав.

У лорда Карлтона не было особняка в Лондоне. Впрочем, у него вообще не было дома. Поселились мы в гостинице. После скромного деревенского жилища моих приемных родителей гостиничные апартаменты казались мне верхом роскоши. Я была еще очень молода и наивна.

Увы, ослепленные знатностью лорда Карлтона и его столичным лоском, обрадованные тем, что удалось выдать меня замуж за человека, равного мне по происхождению, мои родители также допустили оплошность, передав мое приданое в руки моего супруга. Впрочем, едва ли они при их строгих пуританских принципах могли поступить иначе; ведь по закону все имущество жены принадлежит мужу.

Первое время в Лондоне я проводила, почти не выходя из дома. У меня не было полагающихся знатной даме туалетов, а мои юбки и корсажи, пригодные для богатой фермерской дочери, конечно, не годились для супруги столичного щеголя лорда Карлтона. Между тем, я все сильнее влюблялась в своего супруга. Я боготворила его, ради него я была готова на все. Он считал, что мое воспитание и манеры оставляют желать лучшего (еще бы, ведь я воспитывалась не во дворце или особняке!). Карлтон нанял для меня учителя французского языка и учителя музыки, который помог мне овладеть искусством игры на лютне и на клавесине.

В Лондоне после реставрации королевской власти господствовала французская мода. Сам молодой король, его братья, его приближенные, все они только что возвратились из Франции, из Версаля, где ослеплял своим блеском двор Людовика XIV, «Короля-солнце». Французский язык, французская музыка, французские повара, портнихи, парикмахеры – все это считалось высшим шиком.

Мне еще не минуло семнадцати, отголоски шумной городской жизни долетали и до моих уединенных комнат. Мне все сильнее хотелось блистать в свете, поражать своей красотой, мне страстно хотелось познакомиться с настоящими знатными дамами, блистающими при дворе.

Я заговорила обо всем этом со своим супругом. Но лорд Карлтон отговорился тем, что еще не готовы заказанные им для меня туалеты.

– Кроме того, – сказал он, – если быть полностью откровенным, то мне вовсе не хотелось, чтобы моя жена вела жизнь пустой светской кокетки.

– Но, Карлтон, – возразил Элмсбери, – Эмбер – совсем еще ребенок, ей нужны развлечения!

Джон Элмсбери как раз женился в провинции и привез в Лондон молодую жену – показать ей столицу. Леди Эмили мало походила на знатную даму, какими я их себе представляла. Она была не так уж хороша собой и не стремилась приукрасить свою внешность, носила мешковатые платья темных тонов и в будущем намеревалась вместе с мужем поселиться в поместье, которое король возвратил графу Элмсбери. Но все же леди Эмили покорила меня своей честностью и добротой. Она стала одной из самых верных и преданных моих подруг, и я старалась отвечать ей тем же.