– Ох, брат, совсем ты у нас стал плохой! – ехидничал Финн, сокрушенно качая головой и изображая крайнюю тревогу и озабоченность. Трое братьев сидели на краю выкошенного поля и закусывали хлебом и сыром. Прислонившись к только что сметанной скирде, они подставляли лица жаркому солнцу. Начало августа выдалось сухим и теплым.

Тор взял мех с водой и долго пил, ловя губами тонкую струю прохладной влаги.

– Заткнись, – буркнул он наконец.

– Да ты посуди сам! По воскресеньям ты ходишь молиться. Каждое утро надеваешь чистую рубашку. И все время моешься, моешься… этак недолго и всю шкуру смыть!

Тор наставил мех на Финна, резко нажал, и вода брызнула ему прямо в лицо.

Олаф рассмеялся утробным смехом.

– По замку ходят слухи, один страшнее другого. Кое-кто шепчется о том, что ты охмуряешь леди Анну в надежде урвать кое-что посущественнее, чем папашино золото! – Утерев лицо, Финн невозмутимо продолжил: – А кроме того, говорят, что блинчик уже спекся, и теперь не сносить тебе головы, когда король Шотландии обо всем узнает!

Тор вскочил на ноги, опрокинул Финна на спину и замахнулся тяжелым кулаком:

– Не смей говорить о ней такие вещи! И смотри, чтобы другие не болтали!

Финн в притворном ужасе заслонился руками.

– Да что ты, братец, шуток не понимаешь? – Он дружески пихнул Тора в плечо. – Знаешь, как я их уел? Я сказал, что ты охмуряешь ее, потому что втрескался по уши!

– Мои дела тебя не касаются! – буркнул Тор, отпуская Финна.

Олаф громко хмыкнул.

– И тебя тоже! – рявкнул на него Тор.

Олаф запихал в рот толстый ломоть хлеба и невнятно произнес:

– Олаф сам женится на Анне, если ты не хочешь. Тор сверкнул глазами на брата, но ничего не сказал.

– Может, тебе здесь не нравится? И ты соскучился по дому? Поэтому ты не хочешь, чтобы я на ней женился? – спросил он через минуту, обращаясь к Финну.

– Разве я говорил, что не хочу, чтобы ты женился на Анне? С чего ты это взял? – Финн снова удобно расположился возле скирды. – А что до возвращения на север – ты, верно, уже забыл, что я твердил тебе с самого начала? Я не прочь остаться.

– Олаф хочет остаться, – вставил другой брат.

– У меня в Найлендсби ни кола ни двора, – продолжал Финн. – И никто меня там не ждет. Отец умер, старший брат тоже… Мама была права. Деревня вымирает, и наш образ жизни тоже устарел. Это началось еще до того, как мы успели появиться на свет. – Он сунул в рот стебелек травы и откинул голову на сено. – К тому же мне нравятся здешние женщины. – Финн широко распахнул руки, как будто хотел обнять целый мир. – И я им тоже нравлюсь!

– Женщинам нравится Олаф, – мечтательно улыбнувшись, произнес младший брат.

Тор подозрительно уставился на него. Олаф сидел как ни в чем не бывало, широко раздвинув ноги, перед ним на чистой тряпице лежали остатки хлеба и сыра. Каждый день с тех пор, как начался сенокос, Анна собирала для Олафа завтрак и отсылала его на поле с мальчишкой из замка. Она всегда повторяла, что делает это для Олафа, но в увесистом узелке еды хватало на троих братьев.

Тору казалось, что она постепенно свыкается с мыслью о неизбежности их брака. То же самое можно было сказать и про него. До сих пор, стоило ему увлечься женщиной, достаточно было с ней переспать, чтобы утратить всякий интерес. И почти никому из женщин не удавалось заманить Тора в постель во второй раз. Но то, что было у него с Анной, только распалило его аппетит, как ломоть хлеба, проглоченный наспех перед обедом. Он догадывался, что едва успел разбудить в ней чувственность. И теперь только и думал о том, чтобы снова остаться с ней наедине и оказаться в ее нежных и одновременно крепких объятиях. Он умел отразить любой удар и не боялся ни меча или копья, ни бердыша или алебарды, но ни один щит в мире не мог дать ему то ощущение уверенности и неуязвимости, которое он испытал в ту ночь на берегу, когда Анна обнимала его, прижимаясь всем телом.

– Вот так-то! Ты, братец, волен поступать по своему разумению, но мы с Олафом предпочитаем остаться здесь. – Финн мечтательно посмотрел вдаль, закинув ногу на ногу. – Кто знает, может, мне даже повезет жениться на богатой наследнице и я тоже стану хозяином замка?!

– Жениться? Тебе? – Тор хлопнул себя по колену и расхохотался во все горло.

– Тор! Тор! – раздался в этот момент голос Манро, и послышался топот конских копыт.

– Что-то случилось! – встрепенулись братья. «Только бы не с Анной… и не с ребенком!» – подумал Тор и бросился бежать навстречу отцу.

– Что случилось? – Тор, задыхаясь, остановился перед Манро.

Тот резко натянул удила, и разгоряченный пони заплясал под ним.

– Убили человека! – выкрикнул Форрест, и Тор услышал, как дрогнул его голос.

– Кого убили? – Тор придержал пони за уздечку, пытаясь остановить разгоряченное быстрым бегом животное.

– Нашего дубильщика кожи… Чарли.

– Как это случилось? – встревожено спросил Тор.

– Не знаю. Я бы хотел, чтобы ты сам это увидел, своими глазами. Я приказал не трогать тело до тех пор, пока мы не вернемся.

– Ничего не понимаю, – растерянно произнес Тор. Теперь, когда его опасения по поводу Анны не подтвердились, он испытал такое невероятное облегчение, что даже не сразу сообразил, о чем говорит отец. – Почему я непременно должен это увидеть?

– Ты должен увидеть, во что превратили его тело. Ты был прав, черт побери! Здесь орудуют не простые разбойники. Ты все сам увидишь! – Манро развернул пони и направил его к замку. – Надеюсь, ты достаточно крепкий человек, чтобы выдержать это зрелище.

В этот вечер Анна кое-как обслужила за ужином Манро, Элен и девочек и поспешила к другому краю стола.

– Расскажи мне, что ты видел? – прошептала она, наклоняясь к Тору, чтобы налить ему эля. – Элен сказала, что наш дубильщик погиб, что его убили, но не пожелала мне ничего объяснить.

– Анна, я слишком устал. – Тор жадно выпил эль, но так и не притронулся к еде. Его до сих пор мутило от увиденного. – Пожалуйста, не трогай меня!

Анна сердито обвела глазами зал. Никому не было до нее дела. Манро с Элен о чем-то шептались между собой, Олаф развлекал девочек, делая из хлебного мякиша фигурки животных, Финн сегодня покинул их стол и устроился напротив, рядышком с пригожей дочкой одного из вассалов, приехавшей в замок повидаться с отцом.

Анна села возле Тора на место Финна, отодвинула в сторону тарелку и возмущенно сказала:

– Все отмалчиваются и не хотят мне ничего говорить! Но я имею право знать правду!

Тор поднес к губам кубок и с удовольствием сделал глоток прохладного эля. На своем веку ему довольно часто доводилось сталкиваться со смертью. Люди гибли постоянно: тонули в море, попадали под копыта лошадей, умирали от ран, но никогда ему не приходилось встречаться с такой дикой, бессмысленной жестокостью.

– Ты все еще хочешь, чтобы я стала твоей женой? – вполголоса спросила Анна. – А сам уже привыкаешь иметь от меня секреты! Как я буду жить с человеком, который…

– Он… его сожгли, – хмуро произнес Тор.

– Что?.. – Анна растерянно захлопала глазами.

Тор снова припал губами к кубку в надежде заглушить тошнотворный запах обгорелой плоти.

– Что ты сказал, Тор? – Анна крепко схватила его за плечо.

– Манро не хотел, чтобы ты это знала. Убийца не просто убил дубильщика, он сжег его, сжег заживо.

У Анны задрожали губы, но она сумела сдержать себя и не ударилась в слезы.

– Какой ужас! – с дрожью в голосе прошептала она, осеняя себя крестом.

Тор согласно кивнул и уставился в свой кубок. Он мог справиться с чем угодно – даже с ужасом и отвращением перед той картиной, что увидел сегодня, – но не со своими чувствами к этой женщине, от которых он избавился бы с превеликим удовольствием, чтобы снова обрести независимость и душевный покой.

– И кто, по-твоему, мог это сделать? – спросила Анна.

– Каждый в этом замке считает по-своему. Между прочим, многие подозревают в этом нас, меня и братьев. Один малый чуть не набросился на Олафа с кулаками. Кое-кто пытается все свалить на нас.

– Но это же глупо! Вы неделями не вылезали из седла, гоняясь за теми, кто это сделал!

– Ты не можешь им запретить думать по-своему. Вспомни: неприятности начались как раз тогда, когда мы приехали в Ранкофф.

– Ну конечно, ведь была весна. Разбойники всегда выползают из нор с приходом весны!

Тор тупо смотрел на кусок пирога, лежавший перед ним на тарелке, не решаясь взять его в рот: он все еще боялся, что его стошнит. Ему пришлось не только внимательно осмотреть место казни, но и помочь отцу перенести тело в дом. Они уложили несчастного дубильщика на обеденный стол в его доме, покрытый золой и пеплом.

– Мы успокаивали себя тем, что где-то поблизости завелись простые разбойники, а это не разбойники. Это люди, которые смертельно ненавидят Манро. Ненавидят Элен. Иного объяснения их поступкам быть не может. Только ненависть может заставить одного человека так издеваться над другим.

Анна наклонилась к Тору совсем близко, и ему стало немного легче, когда он почувствовал ее живое тепло.

– Как по-твоему, кто это может быть? – Анна смотрела на Тора с таким доверием, что ему стало неловко: он готов был схватить ее в охапку и поцеловать прямо здесь, у всех на виду. – Кто ненавидит их с такой силой?

– Не знаю. Наша жизнь такова, что каждый человек волей-неволей обзаводится врагами. Это может быть какой-нибудь англичанин, побежденный Манро на поле боя. Сосед, положивший глаз на его землю. Да кто угодно! – Тор допил свой эль и продолжил: – Я могу сказать одно: им удалось запугать всю округу. Мы не нашли того, кто совершил первые набеги, и люди боятся новых. Я не могу их в этом винить. И не могу винить их в том, что они боятся и меня, и моих братьев – любых чужестранцев, появившихся в этих краях.

– И что теперь делать? Так не может продолжаться. Народ нельзя держать в вечном страхе. – Анна продолжала внимательно смотреть Тору в лицо.

Он налил себе новую порцию эля и сказал:

– Мы остановим это безумие.

Прошло несколько дней. Анна остановила своего пони на лесной опушке. Солнце только начало клониться к закату, и его косые лучи проникали через поредевшую листву августовского леса.

Анна вовсе не собиралась возвращаться домой одна. Она до последнего сидела в Ранкоффе в надежде дождаться Алекси и Бэноффа. Именно они сопровождали ее сегодня утром, когда она отправилась из Данблейна в Ранкофф, чтобы проверить запас провизии в замке Манро. Ей пришлось отослать своих подручных в деревню за сушеными травами, но они так и не вернулись. У местной травницы наверняка был запас нужных Анне пряностей, поэтому опоздание ее посланцев выглядело по меньшей мере странным.

Элен не стала объяснять Анне, почему вдруг ее так заинтересовало состояние кладовых в замке Ранкофф. Она просто отправила ее с проверкой и дала в сопровождающие Алекси и Бэноффа. Из-за последних событий Анне пришлось безвылазно сидеть в Данблейне, и она обрадовалась возможности проехаться хотя бы до Ранкоффа, чтобы пересчитать мешки с соей и связки лука.

Задолго до полудня Анна справилась со всеми делами, и ей уже не терпелось вернуться в Данблейн. Манро с Тором уехали из замка три дня назад. Они собирались объехать все угодья Данблейна и Ранкоффа и опросить людей. До сих пор от них не пришло никаких известий, но Анна не переставала надеяться, что Тору удастся напасть на след жестоких убийц.

– Интересно, где сейчас Манро и Тор? – задумчиво промолвила она, глядя на лесную опушку.

Ей было немного боязно отправляться без провожатых в обратную дорогу, но она торопилась в Данблейн, чтобы успеть переодеться и причесаться к ужину. А вдруг Тор и Манро уже вернулись и ждут ее за столом?

Анна пока так и не дала согласия выйти замуж за Тора. Она по-прежнему ждала от него признаний в любви, а не разговоров об их свадьбе как о чем-то само собой разумеющемся. По правде говоря, Анна чувствовала, что Тор за последнее время стал ей ближе и роднее, оставалось надеяться, что ему хватит ума, чтобы понять, чего она ждет от него. Тогда Анне не придется волей-неволей выбирать между Тором и человеком, присланным ее отцом. Конечно, ее поведение многим могло показаться неоправданным упрямством, но интуитивно она чувствовала, что выбрала правильный путь. Тор должен посмотреть на нее по-другому, не так, как до сих пор он смотрел на женщин. Он должен увидеть в Анне друга, личность, во всем равную ему самому, он должен захотеть жениться на ней, а не делать это из чувства долга.

Тяжело вздохнув, Анна ударила пятками в бока своей лошадки и поехала дальше.

Стоило ей миновать опушку и въехать в глубь леса, как ее охватила неясная тревога. Анну так и подмывало развернуть пони и во весь опор понестись обратно в Ранкофф. Но она тут же обругала себя, назвав трусихой, ведь ей сотни раз приходилось ездить по этому лесу, и чаще всего без охраны. Так чего же бояться сейчас?

Но чем больше Анна углублялась в лес, тем сильнее становилась ее тревога: Это чувство, похоже, передалось и ее лошади. Она пошла неровной рысью, кидаясь из стороны в сторону.

– Ну-ну, успокойся! – пробормотала Анна, заставляя животное снова идти шагом.

Она ласково потрепала лошадку по жесткой спутанной гриве. Если она и дальше будет так метаться – запросто можно вылететь из седла. Только этого ей еще и не хватало! Можно себе представить, какой переполох поднимется в Данблейне, когда там вдруг узнают об этом: ей запретят и близко подходить к конюшне!

– Да что с тобой, малыш? – удивилась Анна, обращаясь к своему пони.

Но не успела она произнести эти слова, как вдруг почувствовала на себе чей-то недобрый взгляд. Анна посмотрела наверх. Кроны деревьев в лесу были такими густыми и так тесно переплелись друг с другом, что почти не пропускали на тропу солнечный свет.

Никого не заметив, она двинулась дальше, но по-прежнему не могла отделаться от чувства, что за ней следят. Может, ей и правда лучше вернуться в замок? Господи, хоть бы Алекси и Бэнофф догадались поторопиться!

Неожиданно пони громко заржал, почувствовав какую-то угрозу.

Анна пожалела, что в отличие от Элен никогда не носила с собой оружия.

– Кто здесь? – воскликнула она, резко натянув поводья. Пони замотал головой и снова заржал.

– Вы меня слышите? – сердито крикнула Анна.

В этот момент она заметила мелькнувшую неподалеку тень, а потом услышала неясный шорох.

Перед ней на тропинке появился незнакомец. Он был пешим, но из-за кустов доносились фырканье и стук копыт. Значит, где-то поблизости спрятана лошадь.

– Кто ты такой? – спросила Анна, с трудом удерживая на месте нервно перебирающую ногами лошадь.

Вроде бы мужчина не был похож на убийцу, хотя откуда Анне знать, как должен выглядеть убийца? На вид он был довольно щуплый и невысокий, с вьющимися темными волосами, заметно тронутыми сединой, и с грустными темными глазами.

– А ты кто такая? – ответил он вопросом на вопрос. Судя по выговору, мужчина был шотландцем, причем выходцем из здешних мест.

– Я Анна де Брюс из Данблейна! И это наш лес! Незнакомец с каким-то отрешенным видом обвел взглядом округу и буркнул:

– Ну да, да, северный лес…

Его присутствие действовало Анне на нервы, и она сама не понимала почему. Незнакомец выглядел довольно опрятно, его волосы были вымыты и расчесаны, а борода аккуратно подстрижена. Он был одет как обычный ремесленник, и на поясе у него висел простой короткий кинжал. На дорогах Шотландии можно было встретить множество похожих на него мужчин, отправившихся в путь в поисках работы. Вот только сапоги у странного незнакомца были сшиты из слишком дорогой тонкой кожи.

Анна растерялась. Она не знала, что ей делать дальше и как вести себя с этим человеком, не спускавшим с нее проницательного взгляда, от которого по телу побежали мурашки.

И снова Анна пожалела о том, что не имеет под рукой ничего пригодного для защиты, кроме игрушечного ножичка, которым она пользовалась за столом.

– Да ты настоящая красавица, Анна де Брюс! Уж не приходишься ли ты родственницей нашему королю?

А вдруг это похититель?! Неужели ему известно, кто она такая?

– Разве мало у нас в Шотландии людей с такой фамилией? – Анна постаралась улыбнуться как можно непринужденнее и добавила: – Как по-твоему, сидела бы я в такой дыре, если бы была особой королевской крови?

Человек на тропинке прищурился, и Анну поразил странный блеск в его глазах. У нее отпали последние сомнения: этот тип смертельно опасен! Она резко развернула пони, собираясь броситься наутек. Даже если он кинется в погоню, она успеет выскочить из леса на пустошь. Господи, хоть бы Алекси и Бэнофф оказались там! Хоть бы они ждали ее на опушке!