В последующие несколько месяцев Франческа обнаружила в себе нечто действительно стоящее. Теперь, когда судьба зажала ее в угол, когда у виска замаячил револьвер, а в животе начала тикать бомба с часовым механизмом, она поняла, что вовсе не глупа. Франческа легко схватывала новые идеи, запоминала то, что узнавала, и, поскольку образование не отяготило ее предрассудками, способна была мыслить раскованно и непредубежденно. Первые месяцы беременности выявили у нее и неожиданную выносливость, преимущества которой она сразу же начала использовать, продолжая работать далеко за полночь. Она читала газеты и журналы по радиовещанию, прослушивала записи, готовясь к своему первому небольшому шагу в окружающий мир.

— У тебя найдется свободная минутка. Клер? — спросила Франческа, заглядывая в библиотеку звукозаписей, зажав во влажной от волнения ладони маленькую бобину с записью. Клер просматривала одно из справочных изданий «Биллборда» и даже не потрудилась поднять голову.

Библиотека звукозаписей фактически представляла собой большой кабинет, на многочисленных полках которого хранились альбомы с прикрепленными к ним разноцветными полосками липкой ленты. Цвет полоски указывал, к какой категории относится альбом: мужской вокал, женский вокал или группы.

Франческа намеренно выбрала данное место, поскольку это была нейтральная территория, лишавшая Клер дополнительного преимущества хозяйки, восседающей за своим столом словно Бог, тогда как собеседнику на стуле напротив отводится участь робкого просителя.

— Конечно, у меня весь день свободен, — саркастически произнесла Клер, продолжая просматривать книгу. — Честно говоря, я сижу тут часами, изнывая от скуки, и мечтаю, чтобы кто-нибудь зашел со мной поболтать.

Начало было не самым обнадеживающим, но Франческа проигнорировала сарказм в голосе Клер и вошла в комнату. На ней было надето ее последнее приобретение: серый мужской хлопчатобумажный свитер, спускающийся просторными мешковатыми складками почти до колен. Под свитером скрывались расстегнутые пояс и застежка джинсов, державшиеся на Франческе благодаря шнурку, пришитому на живую нитку поверх застежки. Девушка посмотрела Клер прямо в глаза:

— Когда уволится Тони, я хочу занять его место.

От удивления брови Клер поднялись до середины лба.

— Ты шутишь, детка?

— Вовсе нет. — Франческа приподняла подбородок и продолжила с видом безграничной уверенности в себе. — Я очень долго тренировалась, и Джерри помог мне подготовить ленту звукозаписи. — Она протянула бобину. — Мне кажется, я справлюсь с этой работой.

Уголки рта Клер скривились в безжалостной насмешливой улыбке. «Если учесть твое британское произношение и тот факт, что ты ни разу в жизни не находилась перед микрофоном, твои намерения довольно интересны! Впрочем, и та капитанша болельщиков, что заняла мое место в Чикаго, также никогда не была в эфире, да и голосок у нее был почище, чем у Бетти Буп, так что мне опять, по-видимому, следует опасаться за свое место».

Франческе с усилием удалось сохранить спокойствие.

— Во всяком случае, дайте мне шанс. А благодаря британскому выговору я не буду походить на других дикторов.

— Ты чистишь туалеты, — продолжала издеваться Клер, прикуривая сигарету. — Тебя ведь наняли именно на эту работу!

Но Франческа не собиралась сдаваться:

— И я ведь отлично справляюсь с ней, не так ли? Чищу туалеты и выполняю всю грязную работу, которую на меня здесь наваливают. Так испытайте меня еще раз.

— Забудь об этом.

Франческа уже не могла продолжать осторожную игру.

— Знаете, Клер, я начинаю вам по-настоящему сочувствовать.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Вы, разумеется, слышали старую пословицу, что нельзя понять другого человека, не пройдя и мили в его мокасинах. Я поняла вас, Клер, и теперь точно знаю, что значит, когда к тебе относятся несправедливо просто так, независимо от того, сколько и как ты работаешь. Я поняла, что значит, когда тебе отказывают в работе не потому, что у тебя нет способностей, а из-за личной предубежденности твоего хозяина.

— Предубежденности! — Облако дыма вырвалось изо рта Клер, словно пламя из пасти дракона. — Никогда в жизни ни к кому не относилась предвзято! Я сама была жертвой предвзятого отношения.

Пути назад не было, и Франческа усилила натиск:

— Вы отказываетесь уделить мне пятнадцать минут, чтобы прослушать запись. И это называется непредвзятым отношением?

Подбородок Клер напрягся, демонстрируя ее решимость.

— Хорошо, Франческа, я уделю вам пятнадцать минут. — Она вырвала бобину из руки девушки. — Только особо не обольщайтесь!

Оставшуюся часть дня Франческа чувствовала, будто внутри у нее беспокойно шевелится клубок змей. Она должна получить эту работу. Не только в связи с тем, что ей отчаянно нужны деньги, но главным образом потому, что ей крайне необходимо достичь где-нибудь успеха. Особенность радио была в том, что оно функционировало без изображения, и здесь ни малейшего значения не имели ни глубокие зеленые глаза, ни идеальный профиль. Радио для нее было испытательным полигоном, ее шансом никогда больше не зависеть от того, как она выглядит.

В половине второго Клер выглянула из своего офиса и кивком головы пригласила девушку зайти. Франческа, складывавшая в это время в картонную коробку рекламные объявления, поднялась на ноги и направилась в офис, пытаясь сохранять полное спокойствие. Но у нее даже не хватило сил закрыть за собой дверь.

— Не могу сказать, что запись ужасна, — сказала Клер, усаживаясь на свой стул. — Но удачной ее также не назовешь. — Она отодвинула бобину к краю стола.

Франческа смотрела на пленку, пытаясь скрыть глубокое разочарование.

— В вашем голосе слишком много придыхания, — продолжала Клер бодрым бесстрастным тоном. — Вы говорите чересчур быстро и расставляете в своей речи абсолютно непонятные мне акценты. Вся ваша индивидуальность сводится к британскому произношению. А в остальном запись звучит как жалкая имитация заурядных диск-жокеев мужского рода, работавших у нас на станции.

Франческа пыталась отыскать в голосе начальницы какой-либо след личной неприязни, свидетельство того, что Клер движет мстительность. Но все, что она слышала, было объективной оценкой искушенного профессионала.

— Позвольте мне записать другую пленку, — взмолилась девушка. — Дайте мне еще одну попытку!

Когда Клер тяжело откинулась на спинку, стул под ней заскрипел.

— А я не хочу слушать другую пленку — ничего нового не услышу. Средневолновое вещание рассчитано на то, чтобы рассказывать о людях. Если слушателям нужна музыка, они настроятся на УКВ-станцию. Средневолновое радио должно быть радио личностей, даже на такой паршивой станции, как наша.

Если хотите хоть что-то сделать на средних волнах, нужно помнить, что вы разговариваете с людьми, а не с микрофоном. В противном случае будете всего лишь еще одной твинки!

Франческа взяла бобину и повернулась к двери, чувствуя, как исчезают остатки ее самообладания. Как она могла вообразить, что сможет ворваться на радио без всякой подготовки?

Еще одно разочарование. Еще один замок на песке, построенный слишком близко от края моря.

— Все, что могу для вас сделать, это использовать в качестве вспомогательного диктора во время уик-энда, если все остальные откажутся.

Франческа обернулась:

— Вспомогательным диктором! Вы попробуете меня как вспомогательного диктора?

— Боже мой, Франческа! Не надо вести себя так, будто вам делают особое одолжение. Все, что вам предлагается, — это поработать в дневную смену пасхального воскресенья, когда радио никто не слушает.

Но брюзжание Клер уже не способно было уменьшить энтузиазм Франчески, не удержавшейся от радостного вопля.

В этот вечер она достала из своего единственного кухонного шкафчика банку с кошачьим кормом и начала традиционную вечернюю беседу с Бистом.

— Я собираюсь сделать что-то свое, — сказала она ему. — И не важно, как тяжела для меня окажется работа и что мне предстоит совершить. Я собираюсь стать самым лучшим диктором Кей-ди-эс-си всех времен! — Бист задрал заднюю лапу и начал себя вылизывать. Франческа сердито посмотрела на него:

— Это самая отвратительная из всех твоих привычек, и, если ты собираешься вести себя так в присутствии моей дочери, тебе следует хорошенько подумать.

Бист проигнорировал ее замечание. Франческа взяла ржавый консервный ключ, закрепила на краю банки, но не стала сразу поворачивать. Вместо этого она мечтательно заглянула в свое будущее. Интуиция подсказывала ей, что у нее будет дочка — маленькая, осыпанная звездами американская девчушка, которую она с самого начала будет учить полагаться в жизни на нечто большее, чем физическая красота, перешедшая по наследству от родителей. Ее дочь будет принадлежать к четвертому поколению женщин Серрителла — к самому лучшему.

Франческа поклялась научить свою дочь всему тому, что ей пришлось узнать самой, — всему тому, что должна знать маленькая девочка, чтобы в конце концов не оказаться посреди грязной дороги, не понимая, как она туда попала.

Ее мечты прервал Бист, колотивший лапой по туфле, стараясь напомнить о своем обеде. Франческа продолжила открывать банку.

— Я окончательно решила, что назову ее Натали. Это такое чудесное имя — женственное, но характерное. Что ты об этом думаешь?

Бист смотрел на миску с едой, которая так медленно приближалась к нему, и все его внимание было сосредоточено на обеде. Взглянув на кота, Франческа почувствовала маленький комок в горле. Женщина не должна заводить детей, когда свои мечты о будущем она может разделить лишь с котом. Но затем она решительно прогнала чувство жалости к себе. Никто не заставлял ее иметь этого ребенка. Она сама приняла решение и теперь не собирается жалобно скулить по этому поводу. Опустившись на старый линолеум, Франческа села рядом с миской и, протянув руку, погладила кота.

— Отгадай, что сегодня произошло, Бист? Это была самая чудесная вещь. — Ее пальцы утонули в шелковистой кошачьей шерсти. — Я почувствовала, как пошевелился мой ребенок…

Примерно через три недели после прослушивания пленки во время эпидемии гриппа заболели три диктора Кей-ди-эс-си, и Клер была вынуждена выпустить Франческу в эфир в среду утром.

— Старайся помнить, что ты разговариваешь с людьми, — бросила она вслед Франческе, направлявшейся в студию. Сердце у девушки билось так часто, словно в груди с бешеной скоростью вращались лопасти пытающегося взлететь вертолета.

В студии было тесно и слишком жарко. Пульт управления располагался вдоль перпендикулярной к окну студии стены, а напротив были установлены полки с ячейками для записей, приготовленных на эту неделю. В комнате находились также вращающаяся деревянная полка для бобин с записями и большой серый ящик для готовых к эфиру рекламных объявлений. Кроме того, на все свободные места на стенах студии были наклеены листки с объявлениями и предупреждениями, Франческа уселась перед пультом управления и неловко нацепила наушники, руки у нее дрожали. На маленьких радиостанциях вроде Кей-ди-эс-си инженеров, работающих за пультом управления, не было, поэтому дикторам приходилось справляться самим.

Франческа часами изучала, как пускать в эфир запись, работать с переключателями микрофонов, регулировать уровень громкости и пользоваться тремя катушечными деками, из которых только к двум она могла дотянуться со стула перед микрофоном.

Когда новости стали подходить к концу, Франческа посмотрела на ряд регуляторов на пульте управления. Она так нервничала, что регуляторы у нее перед глазами меняли свою форму, плавясь, как часы на картине Дали, прежде чем она успевала вспомнить их назначение. Она заставила себя сконцентрироваться. Ее рука легла на селекторный переключатель. Оттянув рычажок, Франческа включила свой микрофон и с помощью расположенного ниже регулятора установила уровень громкости. По ложбинке между грудями потекла струйка пота. Она должна все сделать хорошо. Если она сегодня не справится, другого шанса Клер ей никогда не даст.

Открыв рот, чтобы начать говорить, Франческа почувствовала, что язык словно прилип к небу.

— Привет! — выдавила она из себя. — С вами Франческа Дей в музыкальной передаче Кей-ди-эс-си в среду утром.

Она произнесла эту фразу слишком быстро, не разделяя слов, и умолкла, не в силах сообразить, что ей говорить дальше, хотя сотни раз проигрывала этот момент в мыслях. В панике Франческа включила запись, установленную на первой деке, и стала регулировать громкость, но она подвела ленту слишком близко к началу песни, так что в эфир пошел квакающий звук. Франческа громко застонала, после чего обнаружила, что не отключила свой микрофон и стон ее тоже пошел в эфир. Она судорожно завозилась с переключателем.

Клер, стоя в приемной, наблюдала через окно студии и недовольно качала головой. Франческе показалось, что она слышит слово «твинки», просочившееся в студию через звуконепроницаемые стены.

Понемногу она успокоилась, и дела пошли лучше. Но за последние несколько месяцев Франческа прослушала достаточное количество записей хороших дикторов, чтобы понять, насколько посредственной была ее работа. Спина от напряжения начала болеть. Когда время в эфире истекло, она вышла из студии настолько измученной, что с трудом передвигала ноги. Кэти ей сочувственно улыбнулась и пробормотала что-то о волнении первого раза. Клер с шумом распахнула дверь офиса и объявила, что эпидемия гриппа добралась до Пола Мэйнарда и она вынуждена будет выпустить Франческу в эфир и завтра днем. Едкий тон начальницы не оставил никаких сомнений относительно того, как Клер оценила работу новичка.

Ковыряя в тот вечер кривой кухонной вилкой пережаренный омлет, Франческа в тысячный раз пыталась разобраться, что же она делает не правильно. Почему ей не удается говорить в микрофон так, как она говорит с людьми?

Люди… Франческа отложила вилку, пораженная внезапно пришедшей мыслью. Клер все время твердит о людях, но где эти люди?

Франческа резко выскочила из-за стола и начала листать журналы, принесенные со станции. Наконец она выбрала и вырезала фотографии четырех человек, которые, по ее мнению, вполне могли оказаться среди слушателей ее завтрашнего шоу: молодая мать, седая почтенная леди, косметолог и водитель большегрузного грузовика из тех, что ездят по дорогам округа и ловят сигнал Кей-ди-эс-си в сорокамильной зоне приема. Остаток вечера Франческа рассматривала их лица, придумывая истории жизней этих людей, их тайные слабости. Они будут аудиторией ее завтрашнего шоу!

Только эти четверо…

На следующий день Франческа прикрепила фотографии на краю пульта управления, дважды уронив на пол непослушными от волнения пальцами пожилую леди. Утренний диск-жокей приступил к чтению новостей агентства Ассошиэйтед Пресс, и Франческа потянулась к наушникам. Никаких подражаний диск-жокеям! Она собирается сделать все по-своему. Франческа посмотрела на фотографии перед ней — молодая мать, старая женщина, косметолог, водитель грузовика. «Говори для них, черт побери! Будь самой собой и забудь обо всем остальном».

Новости Ассошиэйтед Пресс закончились. Франческа посмотрела в приветливые карие глаза молодой матери, включила свой микрофон и глубоко вдохнула.

— Привет всем! В четверг днем с вами Франческа с музыкой и разговорами о том о сем. У вас сегодня было все в полном порядке? Надеюсь, что да. Если нет, мы постараемся вам чем-нибудь помочь. — Боже! Она говорит, как Мери Поппинс. — Я буду с вами до конца дня, на радость вам или на горе в зависимости от того, смогу ли вовремя отыскать нужный переключатель микрофона. — Это уже лучше. Франческа почувствовала, что немного расслабилась. — Давайте начнем нашу встречу с музыки! — Она взглянула на водителя грузовика.

Он, похоже, принадлежал к тому типу людей, которые нравились Далли: любитель пива, футбола и грязных шуток. Девушка одарила его улыбкой, предназначенной только для него. — Для начала вы послушаете ужасно тоскливую песню в исполнении Дебби Бун. Но я обещаю, что, когда мы встретимся вновь, музыка будет получше!

Она включила первую деку, отключила свой микрофон и, услышав сладкий голосок Дебби Бун в наушниках, бросила взгляд на окно студии. Оттуда, словно чертики из табакерки, высунулись три изумленные физиономии — Кэти, Клер и директора службы новостей. Франческа прикусила губу, подготовила к запуску в эфир первую на сегодня рекламу и начала считать. Не успела она досчитать до десяти, как Клер резко распахнула дверь студии:

— Ты там в своем уме? Что значит «тоскливую песню»?

— Радио личностей, — ответила Франческа, бросив на Клер невинный взгляд и беззаботно махнув рукой, словно все это было не более чем милая шутка.

В дверях показалась голова Кэти.

— Горят лампочки телефонной связи. Что мне делать. Клер?

Клер на мгновение задумалась, а потом повернулась к Франческе:

— Отлично, мисс Личность! Будешь отвечать на звонки в эфире. И держи палец на выключателе двухсекундной задержки, поскольку слушатели не всегда следят за речью.

— В эфире? Это невозможно!

— А кто тут решил быть самой остроумной? Не спи с моряками, дорогуша, если боишься подцепить триппер! — Клер хлопнула дверью и, заняв свой пост у окна студии, стала курить и слушать.

Дебби Бун пропела финальную фразу песни «Ты несешь свет в мою жизнь», и Франческа включила тридцатисекундную рекламу, заказанную местным лесным складом. Когда та закончилась, она резким щелчком включила свой микрофон. «Люди, — сказала себе Франческа, — ты разговариваешь с людьми!»

— Наш разговор в эфире. С вами говорит Франческа. Что вы хотите нам сказать?

— Я думаю, что ты служишь дьяволу, — раздался капризный и сердитый женский голос на другом конце линии. — Разве ты не знаешь, что Дебби Бун написала свою песню о Господе?

Франческа посмотрела на фотографию седой леди, прикрепленной к панели управления. Как эта милая старая леди могла повести себя так странно? Франческа решила продолжить свою игру:

— Дебби сказала вам об этом лично?

— Не груби мне! — последовал резкий ответ. — Мы должны слушать все эти песни о сексе, сексе, сексе, а когда появляется что-то прекрасное, вы сразу устраиваете посмешище. Кто не любит эту песню, не любит и нашего Господа!

Франческа снова посмотрела на свою старую леди.

— По-моему, у вас ужасно ограниченный взгляд на жизнь.

Вам так не кажется?

Женщина на связи разъярилась не на шутку. Ее гневные слова посыпались из наушников словно град. С некоторым запозданием Франческа вспомнила, что кругом находились ее слушатели и что она должна быть для них приятной. Франческа понимающе улыбнулась молодой матери.

— Мне очень жаль. По-видимому, мне не стоит это говорить, но так может вести себя только действительно ужасная особа!

Краем глаза Франческа заметила, как Клер уронила голову, хлопнув себя ладонью по лбу. Франческа торопливо попыталась исправить ситуацию:

— Конечно, в прошлом у меня самой были ужасно ограниченные взгляды на жизнь, поэтому не мне, по-видимому, кидать камни. — Она щелкнула переключателем телефонной связи. — Франческа слушает. Что вы хотите нам рассказать?

— Да… э-э-э… Это Сэм. Я звоню со стоянки грузовиков в Даймонде, рядом с Девяностой автострадой. Слушай… э-э-э…

Мне понравилось, как ты сказала про эту песню!

— Тебе, Сэм, она тоже не нравится?

— Жутко! Когда мне приходится слушать эту паршивую дерьмовую музыку…

Франческа щелкнула выключателем двухсекундной задержки как раз вовремя. Не переводя дыхания, она выпалила:

— Ты сквернословишь, Сэм, и я тебя отключаю.

Этот инцидент вновь вывел Франческу из равновесия, и она сбросила на пол стопку аккуратно сложенных рекламных объявлений об общественном обслуживании в тот самый момент, когда следующий абонент представилась как Сильвия.

— Если вы считаете, что «Ты несешь свет в мою жизнь» так плоха, то зачем пускать песню в эфир? — спросила Сильвия.

Франческа решила, что достичь успеха в данном случае она сможет, лишь попытавшись остаться самой собой, а там будь что будет. Она взглянула на косметолога, — Понимаешь, Сильвия, поначалу мне эта песня нравилась, но я уже устала от нее, поскольку мы проигрываем ее по многу раз в день. Она является частью нашей программной политики.

Если бы я ни разу не пустила ее во время моего шоу, то могла бы потерять работу. А если быть до конца честной, то все дело в том, что моя начальница сильно меня недолюбливает.

По другую сторону окна стояла Клер с открытым в беззвучном вопле ртом.

— Я отлично понимаю, что ты имеешь в виду, — ответила ее собеседница. И, к удивлению Франчески, Сильвия поделилась с ней, что ее последний босс также отравил ей всю жизнь. Франческа задала несколько сочувственных вопросов, на которые Сильвия — особа, очевидно, болтливая — дала искренние ответы. Идея начала вырисовываться. Франческа обнаружила, что невольно затронула общее больное место, и тут же обратилась к другим слушателям с просьбой позвонить ей и поделиться опытом взаимоотношений со своими работодателями.

В следующие два часа телефонные звонки практически не прекращались.

Когда время передачи истекло, Франческа появилась на пороге студии с прилипшим к телу хлопковым свитером и все еще пульсирующим в венах адреналином. Кэти с выражением легкого замешательства на лице кивнула в сторону офиса менеджера станции.

Расправив плечи, Франческа решительно вошла в комнату, где Клер разговаривала с кем-то по телефону.

— Конечно, мне понятна ваша позиция. Абсолютно! И я благодарна вам за звонок… О, безусловно, я поговорю с ней. — Она положила трубку и пристально посмотрела на Франческу, энтузиазм которой начал понемногу улетучиваться. — Звонил тот джентльмен, что был в эфире последним, — сказала Клер. — Это о нем ты сказала слушателям, что он разговаривает «словно неотесанный малый, который бьет свою жену, а потом посылает ее за пивом». — Клер откинулась на своем стуле, скрестив руки на плоском животе. — Надо же такому случиться, что этот «неотесанный малый» — один из наших основных спонсоров.

По крайней мере обычно был одним из наших основных спонсоров!

Франческа почувствовала, что ее подташнивает. Ее так увлекли желание быть самой собой и разговоры с фотографиями, что она перестала следить за своим языком. Неужели она так ничему и не научилась за последние несколько месяцев? Неужели ей на роду написано вести себя безрассудно и безответственно, бросаться вперед, не задумываясь о последствиях? Франческа подумала о маленьком комочке жизни, обосновавшемся внутри ее. Ее рука непроизвольно легла на живот.

— Простите меня, Клер. Я не хотела подвести вас. Боюсь, мне пора бросать это дело. — Франческа повернулась, чтобы уйти и в одиночестве зализать свои раны, но сделала это не слишком быстро.

— И куда это ты решила направиться?

— В… ванную.

— Проклятие! Твинки хнычет от одной лишь мысли о неприятностях.

Франческа резко обернулась:

— Чтоб вы провалились, Клер!

— Чтоб ты сама провалилась! Прослушав твою ленту с записью, я объяснила тебе, что ты говоришь слишком быстро. Теперь, черт возьми, я еще раз прошу тебя потренироваться говорить медленнее, прежде чем завтра выйти в эфир!

— Говорю слишком быстро? — Франческа не верила своим ушам. Она только что лишила Кей-ди-эс-си спонсора, а Клер орет по поводу того, что она слишком быстро говорит. Наконец до нее дошли последние слова, произнесенные Клер. — Завтра?

— Да, завтра ты будешь пахать как миленькая!

Франческа уставилась на нее:

— А как же спонсор, тот, что только что звонил?

— Забудь о нем. Садись, цыпленок. Давай-ка подготовим наше собственное радиошоу!

Не прошло и двух месяцев, как девяностоминутная программа Франчески с беседами и интервью прочно завоевала репутацию самой популярной среди всех, когда-либо выходивших на волнах Кей-ди-эс-си. При этом враждебность Клер по отношению к Франческе постепенно сменилась нарочитым цинизмом, который, впрочем, распространялся на всех остальных дикторов. Она продолжала шпынять ее практически за все — за быструю речь, не правильное произношение слов, за два рекламных объявления подряд, — но, что бы ни позволяла себе Франческа в своих комментариях в эфире, Клер ни разу ее за это не осудила. Даже несмотря на то что Франческа невольно ставила их время от времени в неловкое положение, Клер полагала, что ради хорошего радио кое на что можно закрыть глаза. У нее не было намерения резать курицу, которая неожиданно снесла маленькое золотое яичко для их захолустной станции. Спонсоры стали заказывать рекламу во время шоу Фраически, и ее зарплата быстро выросла до ста тридцати пяти долларов в неделю.

Впервые в своей жизни Франческа ощутила удовлетворение от хорошо сделанной работы, не меньшее удовольствие принесла ей искренняя привязанность сотрудников Кей-ди-эс-си. Организация девочек-скаутов пригласила Франческу выступить на ежегодном банкете матерей и дочек, и она говорила там о необходимости много трудиться. Она приютила еще одного бездомного кота и потратила значительную часть одного из уик-эндов, сочиняя серию объявлений об общественном обслуживании для Приюта для животных в Сульфур-Сити. Чем больше она открывала свою жизнь другим людям, тем лучше сама себя чувствовала.

Единственным облачком на ее горизонте было беспокойство о том, что Далли может услышать ее шоу, путешествуя по Девяностой автостраде, и решит отыскать ее. От одной только мысли, как омерзительно глупо она вела себя с ним, у нее по коже пробегали мурашки. Он смеялся над ней, смотрел свысока, обращался, как с умственно отсталой, а в ответ на все это она прыгнула к нему в постель, заявив себе, что влюблена. Какой бесхарактерной маленькой дурочкой она была! Но, говорила себе Франческа, ее уже давно нельзя назвать бесхарактерной, и если только Далли Бодин попробует сунуть нос в ее дела, то пожалеет об этом. Эта была ее жизнь, ее ребенок, и каждый, кто встанет на пути, получит достойный отпор!

Не тратя времени попусту, Клер начала организовывать для шоу Франчески выездные передачи из самых разных мест, будь то местный магазин инструментов или полицейское управление. В магазине инструментов Франческу обучали, как правильно пользоваться мощной дрелью. В полиции она инсценировала свое тюремное заключение. Обе передачи имели шумный успех главным образом потому, что Франческа не скрывала свое отношение к приобретаемому опыту. Она вслух паниковала, что мощная дрель может выскользнуть и продырявить ей руку, а в тюремной камере, откуда велась передача, ее атаковали полчища клопов, омерзительнее которых она в жизни не видывала.

— Боже! Какие у него клещи, — жаловалась Франческа своим слушателям, поднимая ноги с потрескавшегося линолеума. — Как мне противно это место, как здесь гадко! Неудивительно, что преступники ведут себя так по-варварски!

Местный шериф, сидя по другую сторону микрофона и глядя на Франческу глазами влюбленного теленка, раздавил обидчика своим ботинком:

— Ерунда, мисс Франческа, на таких клопов можно не обращать внимания. Вот кого вам действительно стоит опасаться, так это многоножек!

Слушатели Кей-ди-эс-си не могли сдержать сочувственных улыбок, когда до них донесся звук, соединивший в себе стон и визг. Франческе самым забавным образом удавалось отражать их человеческие слабости. Она говорила то, что было у нее на уме, и поразительно часто это совпадало с мыслями тех, кто находился у радиоприемников, хотя у большинства из них не хватило бы духу выйти и публично признаться в своих недостатках так, как это делала Франческа. И такой человек не мог не вызывать симпатий.

Рейтинг Франчески продолжал расти, и Клер мысленно ликовала и потирала руки.

Возросшие доходы позволили Франческе купить электрический вентилятор, которым она пыталась разогнать невыносимую послеполуденную жару в своей квартирке над гаражом, приобрести афишу музея Сезанна вместо бечевочной гитары и внести первый взнос за шестилетний «форд» с ржавым кузовом. Оставшиеся деньги она поместила на первый в своей жизни счет в банке.

Хотя Франческа знала, что стала неплохо выглядеть, начав лучше питаться и меньше переживать, она уделяла минимум внимания тому, чтобы ее волосы и кожа вновь приобрели здоровый блеск. У нее не было ни времени, ни желания разглядывать себя в зеркало, поскольку такое времяпрепровождение было абсолютно бесполезным с точки зрения выживания.

После того как аэропорт Сульфур-Сити заказал рекламу парашютного клуба, бешеная активность Клер достигла своего апогея. Реклама натолкнула ее на интересную идею о новой программе, но даже Клер не решилась приказать женщине на восьмом месяце беременности прыгать из самолета. Беременность Франчески путала Клер все карты, так что ей пришлось пойти на определенные уступки.

— Прыжок состоится через два месяца после рождения твоего ребенка. У тебя будет достаточно времени восстановиться.

Мы дадим тебе радиомикрофон, так что слушатели смогут наслаждаться твоим визгом во время прыжка!

— Я не собираюсь прыгать с самолета! — воскликнула Франческа.

Клер указала пальцем на стопку документов на своем столе — часть ее попыток уладить взаимоотношения Франчески с Национальным бюро по натурализации и иммиграции.

— Если ты хочешь, чтобы я дала ход этим бумагам, то прыгнешь.

— Это шантаж!

Клер пожала плечами:

— Я реалистка. По всей видимости, цыпленок, ты здесь долго не задержишься, но пока ты со мной, я высосу твою кровь до последней капли!

Уже не в первый раз Клер заговаривала о ее будущем, и всякий раз при таких разговорах у Франчески возникало предчувствие чего-то замечательного. Она уже усвоила известное всем правило: стоящие люди не задерживались в Кей-ди-эс-си слишком долго, они перебирались в более солидные места.

Франческа, вполне довольная своими делами, вперевалочку вышла из офиса Клер. Ее шоу прошло хорошо, у нее на счете лежало пятьсот долларов, а в обозримом будущем маячили радужные перспективы. Она улыбнулась себе. Все, что нужно для достижения успеха, — это немного таланта и много тяжелого труда. Неожиданно она увидела знакомую фигуру, направляющуюся к ней от входной двери, и ее прекрасное настроение мгновенно улетучилось.

— Ах черт! — произнесла, растягивая слова, Холли Грейс Бодин, остановившись в центре приемной. — Этот безмозглый сукин сын обрюхатил-таки тебя!