– Ты забываешь, что я журналист, – приветствует меня Элли, когда я выхожу в холл, чтобы встретить ее. – Если мне нужно узнать, что происходит, я обращаюсь к первоисточнику. – Она ухмыляется и показывает мне язык. Я закатываю глаза, хотя на самом деле рада ее видеть.
Элли, как обычно, одета в стиле «потертый шик»: джинсы, черные ботинки, длинное черное шерстяное пальто, вокруг шеи длинный узкий шарф красного цвета. На голове толстая вязаная шапка, закрывающая половину ее лица, на котором нет ни малейших следов макияжа.
– Выглядишь потрясающе, – говорю я ей.
Элли не обращает внимания на мой саркастический тон и произносит:
– Я принесла тебе подарок. – И протягивает пластиковый пакет из «Уауа» – местной сети круглосуточных магазинов.
– Ух ты, спасибо. Пойдем на крышу?
Элли поднимается за мной по лестнице на крышу небоскреба. Формально там нельзя находиться.
Но я подкупила главу службы эксплуатации здания, и он дал мне ключ, чтобы я могла курить на крыше, а не на улице у входа вместе с другими никотиноманами. И хотя курить я бросила, крыша все равно остается для меня настоящим оазисом.
– Вот это да! – ахает Элли, когда мы поднимаемся на самый верх. – Какой вид!
– Да! – Я присаживаюсь на «трон» из кирпичей, которые валяются здесь давным-давно, кутаюсь в пальто и достаю из пакета баночку «Доктора Пеппера» и упаковку моих любимых пирожных. – Как здорово, Элли. Спасибо… – Опускаю голову, чтобы подруга не видела моих слез.
Но она все равно не смотрит на меня.
– А вон мост Бена Франклина, – показывает Элли. Можно подумать, что я никогда в жизни не проезжала по нему. И пока она разглядывает достопримечательности, которыми я уже многократно любовалась отсюда, я открываю воду и упаковку с пирожными.
Услышав хлопок банки, Элли подходит и садится на кирпичи рядом со мной. Я откусываю одно пирожное, а другое протягиваю подруге.
– Себе я тоже купила! – по-детски улыбается Элли. Из кармана пальто она достает другую пачку, с шоколадом и арахисовым маслом.
Мы наслаждаемся вкусом лакомства, которым балуем себя только в критических ситуациях. Облизывая пальцы, Элли спрашивает:
– Хочешь поговорить?
– Нет.
Через несколько секунд, откашлявшись, я выкладываю ей то, что сегодня с утра мучает меня:
– Надеюсь, Рон в порядке. У него сегодня тоже очень тяжелый день.
– Да, – бормочет Элли.
– Неприятно думать о том, какую боль я ему причинила.
Элли обнимает меня, я кладу голову ей на плечо. И мы сидим молча, глядя на город внизу.