Катя позвонила Маше под вечер:

– Подруга, как ты?

– Ой, Кать! Измучилась я вся. То больница, то роддом, то работа, то по магазинам. Не жизнь, а бег с препятствиями!

– Слушай, а давай я тебе чем-нибудь помогу.

– А чем, например?

– Ну, если хочешь, могу завтра с тобой на машине проехаться – и к Леночке заедем, и Юру навестим.

– Давай! Я как раз наготовила всего и дочери, и мужу. Сижу и думаю, как же я со всеми банками-склянками справлюсь.

– Все! Решено! С утра забираю тебя со всеми твоими кулинарными изысками.

– Отлично! Мы с тобой нигде долго задерживаться не будем. Только еду передадим и все!

– Договорились!

Но на следующий день все сложилось не совсем так, как планировала Маша. Вернее, даже, совсем не так.

С утра они с Катей поехали в роддом, передали пакеты и подошли к окну той палаты, где лежала Лена. Но на крики Маши «Леночка! Дочка!» выглянула какая-то незнакомая женщина, скорее даже тетка без определенного возраста, и, чуть приоткрыв окно, сказала:

– Увезли Лену рожать. Ночью еще.

– Как увезли? – Маша почувствовала, как защипало в носу, увлажнились глаза, сжало горло. Она оперлась о Катю, которая стояла рядом и так же, как и Маша, тревожно смотрела вверх.

– Почему увезли? Она что, сама не могла идти?

Но тетка и не думала отвечать. Она дала понять, что разговор окончен: закрыла окно и отошла в глубь палаты.

– Кать, – Маша сразу превратилась в беспомощную, взволнованную женщину. У нее задрожали колени. Наверное, именно в этот момент впервые в жизни она поняла, что значит выражение: «трясутся поджилки». Что это за поджилки такие? Где они спрятаны? Никто не знает. А как начинает трясти человека нервный озноб – так сразу и понимаешь, что это такое. – Кать, пойдем… спросим… там… – Она неопределенно куда-то махнула рукой, но Катя поняла.

– Пойдем. Я тебя сейчас посажу, а сама в справочной все узнаю.

В окошке справочной сначала ничего не поняли:

– Какая такая Трофимова? Трофимова не поступала. Ищите в другом роддоме.

Катя беспомощно и растерянно посмотрела на подругу. Та как будто опомнилась:

– Ах, да! Она ж фамилию сменила. Теперь она Виноградова по мужу!

– Виноградова Елена Юрьевна, – отчеканили в окошке. – Есть такая. В родблоке. Пока известий нет.

– Как нет? А когда будут?

– Гражданка! Вы сами понимаете, о чем спрашиваете?! Когда родит, тогда и будет известно!

– А сейчас все нормально у нее?

Но сестра демонстративно захлопнула окно, всем своим видом показывая, как она устала от дурацких вопросов и какие все же бестолковые эти посетители.

Катя села рядом с Машей:

– Что будем делать?

– Даже не знаю.

– Если у нее ночью начались схватки, а сейчас одиннадцать утра, то, может, скоро и родит? – предположила Катя.

– Да пора бы… Позвоню-ка я Роману. Пусть приезжает.

Роман сказал только одно слово:

– Еду!

И Маша впала в непонятное оцепенение. Она сидела и смотрела в одну точку на стене, не двигаясь, не разговаривая. Катя пыталась о чем-то спрашивать подругу, но ответа не получала.

Приехал Роман. Он вбежал в помещение взъерошенный, возбужденный, нервный. Кинулся к Маше. Она кое-как вышла из своего состояния, пытаясь поделиться с зятем скудными новостями.

Романа столь незамысловатая информация не устроила, и он надолго припал к окошку справочной.

Когда же он наконец вернулся к женщинам, то лицо его выглядело если не белым, то серым уж точно. Бескровные губы, тревожные глаза, испарина на висках.

– Сказали, осложнения какие-то…

– Что? Какие? – Маша напряглась и подалась вперед.

– Вроде сначала все шло нормально, а потом… я точно не понял… Приняли решение кесарево делать.

– Ну?

– Вот сейчас срочно готовятся к операции. Это же внезапно, внепланово.

– А что случилось-то?

– Кровотечение открылось. Не могут остановить.

– Ой! – Маша схватилась за сердце.

Катя кинулась к первой попавшейся медсестре, попросила капли. Та не просто принесла валокордин, а уложила Машу на кушетку в каком-то кабинете, измерила давление, сказала:

– Вы полежите здесь, прикройте глаза.

Я сейчас поднимусь в родблок, все узнаю. Приду, расскажу вам. Не волнуйтесь! Сегодня очень хорошая смена дежурит. Все будет хорошо!

– Спасибо вам огромное! Мне уже лучше. Сердце отпустило. Вы только возвращайтесь побыстрее…

– Маш, – Катя на цыпочках вошла к подруге. – Ты как?

– Чуть лучше.

– Оказывается, здесь нельзя посторонним. Меня к тебе на минутку пустили. Давай я сейчас поеду к Юре в больницу, отвезу ему передачу, а потом вернусь за тобой.

– Да, поезжай к Юрке. А за мной можешь не возвращаться. Роман здесь. Он меня довезет.

– Ну хорошо! Удачи! Я позвоню тебе!

Катя вышла из роддома, села в машину, тронулась в сторону Юриной больницы, но далеко отъехать не успела. Ее остановил Машин звонок:

– Кать! Мальчик! Три восемьсот! Здоровый, хороший!

– Слава Богу! Машка, поздравляю! – Катя от нахлынувших чувств даже расплакалась. Остановила машину, полезла в сумку за платком. – Какое счастье, Машенька! А как Леночка?

– Пока в реанимации. Но с ней тоже все нормально! Врачи и правда классные! Стоял вопрос об удалении матки. Представляешь? Но ничего, справились! Все хорошо!

– Машенька, я целую тебя! Я так рада! Роман как?

– Ой, счастлив безмерно! Всем друзьям своим названивает, делится радостью! Аж сияет весь! Правда, Катька, это такое счастье! Такое счастье!