Я выбросила свой дневник.

Но сначала выдрала все страницы, даже чистые, и порвала в мелкие клочки. Клочки сложила в бумажный пакет, бумажный пакет – в пластиковый, все это сунула в мусорное ведро, а поверх высыпала апельсиновую кожуру и кофейную гущу.

Не могу видеть собственную боль и унижение на бумаге. Достаточно плохо уже то, что меня замучили сомнения, тревоги и непонятные вспышки гнева, ни на кого конкретно не направленные.

На всех сразу.

А если бы Уин нашел дневник? Прочитал все эти проклятые, обличающие слова?

Слова, которые я хотела, но не могла ему сказать.

Например: «Мне так грустно. Ты меня не понимаешь».

Семь слов, семь простых слов, за которыми стоит история одиннадцати лет.

Семь неопровержимых слов.

Всего лишь слов, констатирующих печальный факт.

Мне так грустно. Ты меня не понимаешь.

Мне так грустно, потому что ты меня не понимаешь.

Мне так грустно, потому что я наконец поняла: ты меня не понимаешь.

Мне было так грустно. И обидно. И горько, но в основном грустно.

Можно перенести горечь. И даже гнев. Пережить, а потом изжить. Выбросить из сердца. И это может оказаться чем-то вроде катарсиса.

Обида может забыться. Боль – ослабеть. А время, как говорят, – лучший целитель.

Но печаль – это совсем другое. Она никогда не уходит просто так. Потому что пустила в душе слишком глубокие корни.

Печаль – это огромное разочарование. И когда вы разочарованы, скажем, в том, кто клялся любить и понимать вас, – надежда вдруг умирает, а мир становится абсолютно новым и загадочным.

С тех пор, куда бы я ни шла, эти слова мантрой звучали в моем мозгу. Я шагала им в такт, дышала с ними в одном ритме, позволяла их смыслу отбрасывать тень на каждого человека, с которым встречалась. Их сила звучала в воплях клаксонов, а приговор эхом отражался от стен домов. Летал вместе с мусором, порхавшим по тротуару и оседавшим в сточных канавах.

Мне было так грустно.

Как-то днем, посреди недели, я вернулась домой и сложила вещи. Потом позвонила Уину и оставила в голосовой почте сообщение, что сегодня же уезжаю на Вайнярд.