– Это нельзя назвать окончательной победой, – сказал Джон Редмонд, один из двух посланников заключенного в тюрьму Чарлза Стюарта Парнелла, выступая от его имени на встрече в Дублине.

– Но это солидный шаг в верном направлении, – возразил капитан О’Ши, другой представитель Парнелла. – Кажется, какой-то китайский философ сказал так: любое, самое длинное, путешествие начинается с одного маленького шага. А за последние десять лет Ирландия прошла большой путь.

Вице-король, сидевший во главе стола заседаний, внимательно посмотрел на него поверх очков без оправы.

– Земельный акт, – сказал он, – это самая большая и самая значительная уступка, которую английский парламент сделал Ирландии в этом столетии.

В отечественную историю этот акт впоследствии вошел как «Три С»: Справедливая рента. Стабильность владения. Свобода торговли.

А в конфиденциальной беседе вице-король от имени премьер-министра Гладстона заверил капитана О’Ши и Джона Редмонда, что в течение ближайших шести месяцев Парнелл будет освобожден.

Тем не менее Брайен О’Нил, один из видных членов ИРБ, настаивал на большем:

– Мы требуем увеличения нашего представительства в парламенте. Ирландия должна иметь право делегировать как минимум двоих членов.

Капитан О’Ши с Редмондом поддержали это требование, и вице-король неохотно уступил.

– Принимать такого рода решения, – заявил он, – я не уполномочен, но, клянусь честью, парламент согласится и с этим условием.

– Что ж, вашего слова мне вполне достаточно, – сказал Брайен, и к нему присоединились О’Ши, Редмонд и другие представители ИРБ.

Генерал Роджер О’Нил, военный советник реакционного блока политических партий, противостоящих любым соглашениям с «революционерами-изменниками», пристально посмотрел на брата, сидевшего прямо напротив него.

– Мне и в самых дурных кошмарах не снилось, что я доживу до дня, когда Англия уступит шантажу банды бунтовщиков! Это же настоящий грабеж средь бела дня! Протяни им палец – они руку отхватят. А потом и всего тебя целиком! Фут за футом, ярд за ярдом, милю за милей будут они прибирать эту землю, и в какой-то момент вы и не заметите, как вся Ирландия окажется в их руках!

– Хорошо сказано, генерал, – ледяным тоном заметил Брайен. – Именно так: в один прекрасный день нам будет принадлежать вся Ирландия! А вас и вам подобных мы отправим пинком под зад через Ирландское море в Англию, где вам и место.

– Вы слышите, сэр? – возопил Роджер, обращаясь к вице-королю. – Нам угрожают! Передайте, пожалуйста, премьер-министру, что, вступая в переговоры с этими преступниками, он вскармливает змею.

– Генерал О’Нил, надо смотреть правде в глаза – у Англии в этом вопросе просто нет выбора. В первый же день восстания в Корке и Керри были потоплены три военных корабля, два из них – самые крупные в королевском флоте. И произошло это в тот момент, когда наши отношения с Францией дошли до критической точки. Нет, сэр, мы просто вынуждены найти какой-то компромисс с повстанцами, если, конечно, их требования не выходят за пределы разумного. И между прочим, если хотите знать мое личное мнение, то я считаю, что достигнутые соглашения вполне справедливы. Вдобавок к тому напомню, генерал, что, как вам хорошо известно, премьер-министр является стойким приверженцем неограниченного самоуправления в Ирландии.

– Этот болван, – злобно оскалился Роджер, – подкладывает мину под всю Британскую империю.

– А что в этом дурного? – взвился Брайен. – Что это за священная корова такая – империя? Да само понятие «империи» предполагает насилие, захват, самодовольство. Чтобы не выпустить из узды колонии, где постоянно вспыхивают бунты, приходится содержать самую большую армию и самый большой флот в мире. На всем протяжении своей позднейшей истории Британия ведет войны, навязывая миру свою волю и свой порядок, и расплачиваться за это приходится человеческими жизнями, не говоря уж о гигантских денежных расходах. Да будь она проклята, эта империя!

Выслушав заключительные выступления участников, вице-король объявил о завершении встречи.

У двери братья почти столкнулись. Брайен отступил на шаг, насмешливо поклонился и сделал приглашающий жест.

– Только после тебя, дорогой мой брат. В конце концов ты же у нас правонаследник.

– Иди к черту, вшивый ублюдок! – взорвался Роджер и потряс кулаком прямо перед носом у Брайена. – Послушай-ка, что я тебе скажу, да запомни хорошенько. Мы с тобой еще не рассчитались. В один прекрасный день я увижу, как ты болтаешься на виселице.

– Что ж, – улыбнулся Брайен, – такой день может настать. Да только тебе до него не дожить.

Роджер гордо прошествовал к выходу в сопровождении адъютанта.

Брайен сразу же отправился в замок Тайрон. Встреча с Равеной и дочерью получилась трогательной и радостной.

Сабрина чуть не задушила его в объятиях, замучила поцелуями, не отступая ни на шаг.

– Ты должен пообещать, папочка, что больше никогда не оставишь нас одних.

– Ах, девочка. – Брайен сгреб их обеих в объятия. – Как бы и мне того же хотелось, да только не могу я дать такого обещания. Сейчас правительство объявило всем нам амнистию, но ведь в любой момент все может измениться. Мы выиграли только одно сражение, а сколько их еще впереди… На следующий год или, скажем, через пару лет я опять могу сделаться изгнанником. Кое-что мы обрели, но достичь предстоит куда большего, и нельзя позволить себе из-за собственной лености упустить плоды победы.

Эта речь произвела на Сабрину такое сильное впечатление, что она слово в слово повторила ее своему приятелю Гленну Блейку. Брайен и без того был в глазах мальчугана живой легендой, а теперь так и вообще взлетел на недосягаемую высоту.

Оказавшись в очередной раз у Сабрины, Гленн преклонил перед Брайеном колена чуть не в буквальном смысле – сел, скрестив ноги, на полу подле его кресла.

– Когда-нибудь, сэр, вам поставят памятник в парке «Феникс». Вы величайший национальный герой Ирландии.

Брайен посмотрел на него с мягким укором:

– Боюсь, ты забываешь, что многие уже заслужили такую честь, начиная с тысяча шестисотого года, времен Рыжего Хью О’Нила. А вслед за ним были Вулф Тоун, Дан О’Коннел, Уилл О’Брайен, Джон Диллон, Джон Митчел, Чарли Парнелл. Да я целый день готов повторять тебе эти имена… К тому же, малыш, – продолжал Брайен, – вряд ли кому придет в голову ставить памятник героям в парке «Феникс». Ведь «герой» – слово нехорошее, от него несет тщеславием и самодовольством. А это грех. Человек начинает слишком много думать о себе и забывает об общих интересах, о людях, его окружающих. Нет, не герой нам нужен, а человек, выступающий на защиту праведного и честного дела, человек, у которого достанет терпения, решимости и, разумеется, мужества не дать себя запугать и отвлечь от достижения поставленной цели.

В тот день Сабрина и Гленн собрались на конную прогулку. Глядя им вслед, Равена заговорила наконец о том, чего всячески избегала, пока дети были дома.

– Матушка сказала, что завтра возвращается Роджер.

– Знаю, – вздохнул Брайен. – Сегодня сразу после ужина я уезжаю.

– И мы с тобой, Сабрина и я.

Брайен привлек к себе Равену и поцеловал в затылок. Волосы, некогда черные как вороново крыло, стали теперь не такими пышными, как в день, когда он впервые прикоснулся к ним губами, да и серебристые нити появились, но все равно Брайен и сейчас упивался ими.

– Когда-нибудь – и, возможно, очень скоро – мы будем вместе, клянусь тебе.

– Брайен!

– Нет-нет, дослушай меня, родная. Не могу я сейчас взять вас с собой. Что предложить взамен этого дома? Уют пещеры или лесной избушки?

– Но ведь тебе не надо больше скрываться.

– Верно, но есть еще разные дела, связанные с деятельностью Братства. В ближайшие три месяца мне придется разъезжать по всей Ирландии. А потом отправлюсь в Лондон – меня пригласили выступить в парламенте.

– Ну и я с тобой. Лондон мне всегда нравился.

– Что ж, насчет Лондона – вполне возможно, надеюсь, к тому времени все уладится. Но пока ты должна оставаться здесь. Подумай о Сабрине. Сейчас ей пятнадцать. Вспомни себя в этом возрасте. Нельзя ребенка повсюду таскать за собой, девочке нужно какое-то постоянство. И еще отец. Ему ведь всего несколько недель осталось, и я хочу, чтобы, когда он уйдет, вы обе были здесь. Ну пожалуйста, Равена, не настаивай, хотя бы ради меня, а?

Она улыбнулась и крепко обняла его за шею.

– Ты же знаешь, что тебе я никогда и ни в чем не могу отказать.

Брайен озорно подмигнул и, положив ей руку на живот, заметил:

– Забавно, что ты так сказала. Потому что я как раз собирался попросить тебя кое о чем поинтимнее.

Равена негромко рассмеялась и подставила губы для поцелуя.

Через некоторое время они поднялись в спальню и вышли на балкон. Где-то вдали гарцевали рядом Гленн с Сабриной.

– Ей сейчас почти столько же, сколько было мне, когда мы с тобой впервые отправились на прогулку, – сказала Равена.

Брайен кивнул:

– Неплохо глядятся, верно?

– Подумай только, какие линии могут скреститься. С ее стороны – Рыжий Хью О’Нил и Даниел О’Коннел. С его – Шин Блейк, Черный Блейк, сражавшийся с Кромвелем у Дрогэды.

– Да, Блейки – прекрасный род. – Внезапно вспомнив, что он как-никак должен быть заботливым отцом, Брайен нахмурился: – Впрочем, Сабрина еще слишком юна, чтобы думать о замужестве. – Он встал и пристально вгляделся вдаль, где мальчик и девочка без устали гоняли взад-вперед по зеленому лугу.

– Мне самой было только пятнадцать в тот день, когда ты…

– Что это за разговоры, Равена! Она наша дочь.

Равена лукаво посмотрела на него:

– Верно, и, как говорится, яблоко от яблони недалеко падает. Знаешь, этот парнишка сильно напоминает мне тебя.

– Этого еще только не хватало!

Равена вплотную подошла к Брайену.

– А что, я не раз об этом думала. Они составят прекрасную пару. Не век же нам с тобой одним держать в руках ирландское знамя.

– Это уж точно, тем более что нашего века на это и не хватит. Независимость, мир и процветание для всех. Равенство.

– Гленн и Сабрина, их поколение придет нам на смену. И они увидят осуществление мечты.

Брайен ничего не ответил, думая о том, что сказал ему при расставании в Дублине Роджер:

И Роджер был прав. Впереди предстояло многое.