Дункан с изумлением заметил, что лицо его жены приобрело багрово-красный оттенок — ни дать ни взять разрезанная пополам свекла. Он смотрел, как она обтирает тряпочкой его тело, и с трудом сдерживал смех. Смеяться было нельзя вот почему: Бет наверняка смутилась бы, выскочила из комнаты и припустила наутек.
А какие у нее приятные руки — не менее приятные, чем прохладная вода, которой она с такой осторожностью обмывала его. Такие мягкие, ласковые, нежные — это весьма ценно для жены.
Жена… Как он не хотел жениться! А вот поди ж ты…
Дункан с облегчением понял, что вполне в состоянии с ней спать, поскольку ранение, нанесенной Элеонорой, никак не сказалось на его способности заниматься плотскими утехами.
Когда руки Бет нежно коснулись его бедер, Дункан закрыл глаза и едва сдержал уже готовый сорваться с губ стон. Если бы у него были силы, он бы притянул ее к себе и.с удовольствием занялся бы с ней любовью, хотя бы для того, чтобы удовлетворить желание, которое она сумела в нем вызвать.
Если бы сразу же после венчания он стал ее настоящим мужем, он бы предложил ей сейчас поласкать его своими потрясающими руками, которые с такой нежностью касаются его тела. Увы, об этом не может быть и речи. Так ему и надо, сам виноват в том, что медлил с тем, что неизбежно должно произойти.
— Дункан, пожалуйста, повернись.
Он открыл глаза. Лицо Бет было уже не таким свекольно-красным, однако нижняя губа казалась пунцовой — похоже, она до боли прикусила ее, — что выгодно подчеркивало цвет синевато-серых глаз.
— У тебя хорошие руки, жена, — ухмыльнувшись, заметил Дункан.
— Спасибо. — Она робко коснулась рукой его шеи и принялась массировать ее. — Ты не возражаешь?
Дункан послушно повернулся на правый бок и почувствовал, как от боли у него перехватило дыхание. Если бы Элеонора не была уже мертва, он отыскал бы ее и придушил голыми руками.
— Ш-ш, — прошептала Бет. — Пожалуйста, не напрягайся.
Надо же, а он и не заметил, что застонал.
Дункан вновь почувствовал на своем теле ее нежные руки, которые на сей раз прошлись по его спине»
Несколько раз прерывисто вздохнув, он наконец сумел расслабиться. Смочив прохладной водой его спину, Бет продолжала не спеша массировать ее круговыми движениями. Потом руки ее спустились ниже, добрались до поясницы, и он вновь почувствовал возбуждение. Когда же Бет прошлась руками по упругим ягодицам, Дункан не смог сдержать сладостного стона.
— Я сделала тебе больно? — Бет склонилась над ним.
— Нет. — Она способна довести его до смерти, но умрет он, уж конечно, не от боли. — Ты можешь рассказать мне какую-нибудь сказку, детка? — Быть может, ее странная манера разговора поможет ему отвлечься от грешных мыслей.
— Сказку?
— Ну да или балладу.
— Что ж, хорошо. — Руки Бет медленно спустились к его ногам.
О Господи, уж скорее бы она начала! Глубоко вздохнув, Бет наконец заговорила:
— Жила-была на свете девочка по имени Кейти. Родителей у нее не было. Она не знала, отчего они умерли и почему какая-то незнакомая женщина забрала ее из дома и сказала, что ей нужно будет найти новых маму и папу. Кейти не хотела никаких новых родителей, но она была храбрая девочка. Она не стала плакать, когда женщина привезла ее в приют… в дом для детей, у которых нет родителей. Ей сказали, что за ней придут новые родители, и она стала ждать. Прошло несколько лет, много раз ее показывали каким-то людям, но никто из них ее так и не забрал. Пролетели годы, взрослые забирали других детей домой, только за Кейти никто не приехал…
Голос Бет дрогнул, и Дункан, пристально взглянул жене в лицо. Она поморгала глазами и сделала ему знак отвернуться.
— В конце концов Кейти смирилась со своей судьбой, только стала мрачной и замкнутой.
Голос Бет вновь прервался, и руки замерли. «История, конечно, грустная, — подумал Дункан, — но все-таки почему она так остро переживает ее, словно все это произошло с ней самой?»
— Однажды приют закрыли, и Кейти отдали на воспитание чужим людям. Девочка не возражала. Она решила, что наконец-то обрела мать и отца. Но вскоре Кейти поняла, что ее поселили в доме только затем, чтобы она помогала своим новым родителям ухаживать за детьми. Она старалась изо всех сил, однако чувствовала, что они не любят ее. Они даже ни разу не обняли, не поцеловали ее. Она ходила в школу, потом возвращалась домой и возилась с детьми. И так день за днем. В конце концов она стала не нужна своим так называемым родителям. Дети выросли, новых больше не родилось, и приемные родители отдали Кейти в другую семью.
Дункан прекрасно понимал, какие чувства испытывала эта незнакомая девочка. Его и самого в десятилетнем возрасте отдали в семью Кемпбелла обучаться всем премудростям военного искусства, чтобы через несколько лет посвятить в рыцари. Он тоже чувствовал себя тогда очень одиноким. Его тоже не любили, зато щедро награждали шлепками, подзатыльниками и насмешками, но никто не обнимал и не целовал. И все-таки, по его мнению, рассказчица проявляла к этой Кейти чересчур много сострадания. Интересно почему?
Пока Дункан искал ответ на этот вопрос, Бет, смочив его икры холодной водой, принялась массировать их.
— Миссис Проктор, новая мама Кейти, была к ней добра, однако мистер Проктор при любой возможности пытался загнать ее в угол. В ту пору Кейти уже исполнилось двенадцать лет, и ее фигура начала приобретать округлые, женственные формы. Как-то раз, когда она вернулась домой, миссис Проктор отсутствовала. В доме был один мистер Проктор. Он попытался изнасиловать ее. Вне себя от страха, Кейти принялась бороться. Она заехала лампой ему по носу, а потом убежала. Впервые я… Кейти убежала из дома.
Ага! Теперь все понятно: Бет рассказывает о себе, догадался Дункан. Оставалось лишь надеяться, что негодяя поймали и повесили, а вместе с ним, как положено по закону, его собаку, лошадь и сокола.
Бет вздохнула и принялась снимать ткань, которой было забинтовано его плечо.
— Поскольку денег… марок
type="note" l:href="#note_17">[17]
у нее не было, далеко убежать Кейти не удалось, — продолжала Бет. — Ее поймали и отдали даме по фамилии миссис Уэйд, очень странной женщине.
Она замолчала. Оглянувшись через плечо, Дункан увидел, что она держит над его раной чашку с водой.
— Дункан, сейчас тебе будет больно.
Если бы она не предупредила, он бы закричал и тем самым опозорил себя. К его ужасу, у Бет хватило решимости плеснуть на рану еще воды.
— Потерпи немного, — прошептала она и дернула за ткань. Дункан изо всех сил стиснул зубы, чтобы не завопить во весь голос.
Слава Богу, он лежит в кровати, а не стоит, иначе непременно рухнул бы на пол, такая острая боль пронзила все его тело.
— Как ты? — заботливо спросила Бет.
Он не ответил, поскольку был не в состоянии проронить ни слова, и она опять спросила:
— Я сделала тебе больно?
Дункан смахнул ресницами слезы, радуясь тому, что лежит к Бет спиной.
— Нет. — Он прерывисто вздохнул и с трудом произнес: — Ты мне рассказывала о какой-то странной женщине.
— Ах да. Миссис Уэйд только тем и занималась, что выискивала в Кейти недостатки. Ей не нравилось в девочке абсолютно все. Она постоянно к ней придиралась. Особенно ее раздражало то, что Кейти не умела так же быстро читать, как она сама. У Кейти от ее вечного брюзжания постоянно болела голова. — Руки Бет на секунду замерли. — Однажды, когда Кейти в очередной раз пожаловалась на головную боль, миссис Уэйд подкралась к ней сзади, подняла ее конский хвост — это такая прическа, когда длинные волосы поднимают вверх и затягивают на затылке лентой — и срезала их под корень.
— Наверное, у девочки были вши?
— Нет, никаких вшей у нее не было. У нее просто болела голова, а теперь она еще и лишилась волос.
«Гм… Ничего удивительного, что голос Бет дрогнул», — подумал Дункан: у многих девушек красивыми бывают только волосы.
Несколько секунд спустя Бет предупредила:
— Прости, но тебе опять будет больно.
Она оказалась права. Пропитанная солью повязка и впрямь причиняла острую боль, но все-таки не такую, какую Дункан испытал, когда Бет отрывала ее от раны.
И все же вскоре он пришел в себя настолько, что даже смог спросить:
— А почему эта странная женщина так не любила Кейти?
— Не знаю. Но как бы там ни было, она сказала Кейти: «Теперь у тебя больше никогда не будет болеть голова».
— У нее и правда перестала болеть голова?
— Да, но только тогда, когда Кейти исполнилось восемнадцать лет и она ушла от этой женщины.
Замолчав, Бет принялась ловко бинтовать Дункану плечо своими ласковыми руками. Он приподнял руку, чтобы ей было удобнее, и прошептал:
— Грустную ты мне рассказала историю, жена.
— Не такую уж грустную. Кейти выросла, стала взрослой женщиной, причем гораздо более сильной, чем большинство других женщин. Она много работала и стала уважаемой дамой.
Бет помогла Дункану лечь на спину.
— А ты знакома с этой леди Кейти? — спросил он, нахмурившись.
— Боюсь, что да, — ответила Бет, на секунду прикусив нижнюю губу.
Дункан уже хотел спросить, вышла ли леди Кейти замуж и стала ли жить после этого счастливо, как вдруг в дверь постучали и она приоткрылась. В комнату заглянул его поверенный.