Доктор Болдуин со вздохом закрыл свой чемоданчик. Друзья и соседи Исайи начали расходиться. Саймон с Джейн расписались в брачном регистре, а затем Болдуин и Нортон расписались как свидетели.

Теперь брак был официально зарегистрирован.

Джейн опять опустилась на колени возле дяди, и Саймон заметил, что она сжала руку в кулачок, чтобы удержать на пальце его перстень. Черт возьми, где же здесь покупают обручальные кольца? Предстояли и другие хлопоты: гроб, погребение, похоронный оркестр. Как здесь все это устраивают?..

Тут послышалось чье-то покашливание, и Саймон, подняв голову, заметил Болдуина – тот, оказывается, остался в комнате.

– Я был поверенным Тревитта, – сказал доктор, приблизившись. – Завещание, должно быть, у него в столе, но у меня есть копия.

– Как я понимаю, он все оставил Джейн.

– Да, почти все. Но для Сент-Брайдов это весьма незначительная сумма.

– Я женился на ней не ради денег. – Болдуин покраснел, и Саймон поспешно добавил: – Простите, я, конечно, понимаю, что вы вовсе не это имели в виду.

– Никто не сочтет Сент-Брайда охотником за приданым, – продолжал доктор. – Но дела необходимо привести в порядок, потому что вы являетесь его душеприказчиком.

Саймон проглотил ругательство.

– Вы можете отказаться от ответственности.

– Если речь идет о собственности моей жены, я должен в этом разобраться, – заявил Саймон. – Но нельзя ли все сделать побыстрее? Я собираюсь сесть на корабль в конце октября.

– В основном дело касается уплаты долгов и оформления рискованных сделок. Есть люди, которые…

– С этим можно подождать, – перебил Саймон, потеряв терпение. – Спасибо вам за все, Болдуин.

Доктор молча кивнул и вышел из комнаты. Саймон вздохнул и посмотрел на Джейн, все еще стоявшую на коленях возле покойного. По щекам ее струились слезы, капавшие на серое платье и оставлявшие на нем темные пятна. Ее горе было неподдельным. Ей уже довелось терять близких – отца, мать, сестру, – и вот теперь она потеряла дядю, которого очень любила.

«Выходит, у нее никого, кроме меня, не осталось, – думал Саймон. – Значит, теперь – моя очередь о ней заботиться. Но с чего же начать?» Услышав за спиной шаги, он обернулся. В дверях стоял мужчина в черном костюме, и Саймон почти сразу его узнал. Это был Йоркский гробовщик Джон Росс.

– Примчался, как ворон на пир, – пробурчал Саймон. Он, конечно же, понимал, что несправедлив к этому человеку, но слова вырвались у него помимо его воли.

Росс в смущении опустил глаза и, поклонившись, сказал:

– Смерть мистера Тревитта – большая утрата для всех нас, сэр. Я почту за честь позаботиться о нем.

– Спасибо. Я понятия не имею…

– Предоставьте все мне, сэр. Только обсудим кое-какие детали… – Гробовщик раскрыл тетрадь в кожаном переплете и стал задавать вопросы.

Они сошлись на том, что на ночь покойного оставят дома, в гробу, как здесь было принято, а потом, уже после панихиды, гроб отнесут на кладбище.

– Некоторые предпочитают, чтобы их хоронили на своей земле…

– Нет, на кладбище.

Саймона ужасно раздражал этот разговор, но он прекрасно понимал, что без него не обойтись.

Росс наконец-то закрыл свою тетрадь.

– А теперь, сэр… Могу я попросить вас ненадолго увести леди?

Саймон подошел к Джейн и поднял ее на ноги.

– Пойдем, дорогая. Мистер Росс позаботится о дяде.

Она с ненавистью взглянула на гробовщика, но все же подчинилась.

Выводя жену из комнаты, Саймон спросил:

– Может, хочешь, чтобы кто-нибудь с тобой посидел? Позвать горничную? – «Потому что я понятия не имею, что сейчас с тобой делать», – добавил он мысленно.

Джейн молча покачала головой. Саймон в растерянности осмотрелся и вдруг заметил приближавшуюся у ним старушку, миссис Ганн.

– Вам обоим лучше бы пойти на кухню и поесть, – сказала кухарка. – Идемте.

Охотно согласившись, Саймон повел жену в кухню. У него совершенно не было аппетита, но перед дуэлью он не позавтракал, а впереди был долгий и трудный день. Да и Джейн, конечно же, ничего еще не ела.

Когда они вышли из дома и пошли по переходу в кухню, Саймону стало лучше, возможно, от холодного воздуха. Казалось, что и Джейн почувствовала то же самое, потому что она убрала руку с его локтя.

Возле кухонной двери она сняла с пальца перстень.

– Ты должен взять его обратно.

– Нет…

– Но он слишком велик. Боюсь, я его потеряю.

Взяв у нее перстень, Саймон заявил:

– Я найду другое кольцо. Гораздо лучше.

Они вошли в кухню, и сидевшие за разделочным столом молоденькие девушки уставились на них в испуге.

– Что ж, – проговорила миссис Ганн, – хозяин умер, но жизнь-то продолжается. Сейчас приготовим завтрак, а потом, девочки, у вас будет много работы. Я привела внучек, они помогут убираться и печь пироги.

Джейн сняла со стены фартук.

– Я тоже помогу. Но сначала надо накормить мистера Сент-Брайда.

Саймону действительно следовало подкрепиться, но он терпеть не мог женскую суету, поэтому, попятившись, пробормотал:

– Знаете, у меня дела. Только сейчас вспомнил.

– Не глупи. – Джейн отрезала два ломтя хлеба, намазала их маслом и положила на каждый из них по куску сыра. Протянув один из бутербродов мужу, сказала: – Вот, возьми.

– Вижу, мне предстоит жить под кошачьей лапкой, – пробормотал Саймон с усмешкой.

Джейн покраснела, но не от удовольствия.

– Если это означает, что я не позволю мужу голодать, то да, так и есть.

Она посмотрела прямо ему в глаза, и Саймону вдруг захотелось ее спросить: «Кто ты, Джейн Оттерберн? Впрочем, нет, теперь – Джейн Сент-Брайд».

Он направился к двери. У порога остановился, обернулся. Джейн уже надела фартук и теперь, закинув за спину волосы, перетягивала их на затылке каким-то шнурком.

– Не забудь поесть, – сказал Саймон и вышел.

«А почему я говорю ей, что она должна делать? – подумал он уже за дверью. – Имею ли я на это право? Да, как ни странно, имею. И всего лишь из-за каких-то нескольких росписей в регистре».

Ему не хотелось возвращаться в дом, хотелось покоя, хотелось собраться с мыслями… Немного помедлив, он отправился прогуляться по саду. Исайя был не большим любителем садоводства, а Джейн если и была, то не слишком преуспела в этом деле. Садовник же Сол Прити в основном интересовался овощами, а в это время года от них уже почти ничего не осталось.

«Так что же делать?.. – спрашивал себя Саймон, шагая по дорожке. – Что теперь делать с дуэлью?» Да, теперь ему непременно надо выжить. Ради Джейн.

Черт побери, а ведь вчера он думал совсем о другом – о том, что взять с собой в Англию. Сегодня же у него – мертвый друг, которого надо похоронить, жена, о которой надо заботиться, и дуэль, после которой надо обязательно выжить. Кроме того, он должен раздобыть где-нибудь обручальное кольцо.

– Да, кольцо… Вот этим, возможно, и следует заняться в первую очередь, – пробормотал Саймон, направляясь к дому.

Уже в холле он вдруг обнаружил, что по-прежнему держит в руке бутерброд, который дала ему Джейн. И тут он почувствовал, что ужасно голоден.

Переступив порог гостиной, Саймон съел свой завтрак с величайшим аппетитом. Только совершенно бесчувственный человек может получать удовольствие от еды в такое время. Но он ничего не мог с собой поделать – было необыкновенно вкусно! К счастью, Исайя держал в гостиной графины с вином, и Саймон, налив себе стакан кларета, поднял тост за своего покойного друга.

– Надеюсь, рай – это место счастливой охоты. Пусть там у тебя будут веселые собеседники и…

– Я не помешал?

Саймон вздрогнул от неожиданности и, повернувшись к двери, в смущении пробормотал:

– Хэл, неужели ты?

У порога стоял высокий черноволосый человек с пустым левым рукавом, приколотым к груди, и это действительно был – невероятно! – майор Хэл Боумонт.

– Да, я. Собственной персоной. И, судя по всему, очень вовремя.

Саймон рассмеялся и, приблизившись к другу, пожал ему руку.

– Господи, Хэл, у меня нет слов! Как? Зачем? Какого черта? Что тебе здесь опять понадобилось? – Он посмотрел на свой стакан. – Хочешь кларета?

– На завтрак? – ухмыльнулся Хэл. И уже с серьезным видом добавил: – Прими мои соболезнования.

Саймон тихо вздохнул.

– Да, Исайя Тревитт… Хороший был человек и превосходный друг. Но вы ведь не были знакомы, верно?

– Нет, не были. Но ты о нем рассказывал. Называл его «повесой».

Саймон едва заметно улыбнулся. Когда-то они с Хэлом были участниками школьного оркестра, и мальчики называли себя «Компанией повес». В те годы они были лучшими друзьями, а потом рассеялись по всему свету. Некоторые из них погибли на войне – Роджер Меррихью, Аллан Ингрем, Дар Дебнем. Последняя потеря оказалась самой болезненной, потому что Дар был близким другом Саймона.

– Пожалуй, я все же выпью кларета, – сказал Хэл. Когда Саймон протянул ему стакан, он спросил: – Что случилось?

– Нечаянно застрелился. Когда-то перенес малярию, и, как я понимаю, у него дрожали руки. – Саймон снова вздохнул. – Что ж, Хэл, что бы ни привело тебя сюда, я очень рад встрече. Может, позавтракаешь?

– Спасибо, я уже завтракал. У меня номер в гостинице. Я прибыл вчера вечером и собирался пойти к тебе вечером. Но вот услышал новость… Могу я чем-нибудь помочь?

Эти простые слова друга тотчас же принесли облегчение.

– Поддержишь меня, Хэл. Слушай, давай я угощу тебя чаем. Да и мне надо выпить чего-нибудь, кроме вина. Я уверен, на кухне нам это обеспечат.

Росс привел с собой помощников, и в холле сидел парень, ожидавший каких-либо поручений. Саймон послал его на кухню, а затем друзья сели у камина.

– Так зачем ты сюда пожаловал? Что дома? Ох, Хэл, у меня голова идет кругом!

– Вот что значит пить с утра. Я прибыл, потому что согласился сопровождать одного молокососа к месту его службы в Кингстоне.

– Но почему? Неужели только из-за этого переплыл океан?

Хэл улыбнулся, но улыбка его очень походила на гримасу.

– Меня это путешествие вполне устраивало. Кроме того, хотелось посмотреть, чем ты тут занимаешься. Ведь прошло четыре года, Саймон.

– Да, время быстро летит. Но возможно, ты зря отправился в плавание. Я уже заказал место на корабле. И у меня все хорошо. Рассказывай свои новости. Люси родила?

– Сына.

– О, замечательно! А как Френсис?

– Еще не женился. Послушай, Саймон…

– Я все думал: как странно, что «повесы» женятся. А теперь вот…

– Саймон, я хотел тебе сказать…

– Что, еще одна трагедия?

– Дело в том, что Дар жив.

Саймон молча уставился на друга; ему казалось, он ослышался.

– Да, он жив, – продолжал Хэл. – Был тяжело ранен при Ватерлоо, и ему давали опиум – к сожалению, слишком много и слишком долго. В результате Дар стал рабом наркотика. Но он все-таки жив.

– Хвала Господу! – воскликнул Саймон. – Но как же… Что с ним сейчас? Он оправился от ранения?

– Я уехал вскоре после того, как его обнаружили. Он был еще очень слаб. Но раны его зажили. И, как я понял, есть надежда, что он избавится от пристрастия к наркотику. Если опиум дают при болях, то у человека, когда боль проходит, больше шансов на избавление от зависимости, чем у того, кто принимал его для душевного равновесия.

Пристрастие к опиуму показалось Саймону несущественной деталью.

– Спасибо! Спасибо за хорошие новости!

В этот момент дверь открылась и в комнату вошла Джейн с подносом. Саймон поспешно поднялся, чтобы ей помочь. Он заметил, что она сняла фартук и заменила шнурок в волосах на ленту. И все-таки она выглядела как служанка. Он еще не сказал Хэлу, что женился, и теперь ему было немного неловко. Как будто он ее стыдился. И кольца у нее не было.

Поставив поднос на стол, Саймон повернулся к жене:

– Дорогая, позволь представить тебе моего друга, который появился, как джинн из бутылки, появился в самый нужный момент. Майор Хэл Боумонт. Хэл, это моя жена Джейн.

Хэл встал, и они оба замерли: майор – от неожиданности, Джейн – при виде пустого рукава.

Но она быстро овладела собой и сделала реверанс.

– Добро пожаловать, майор. Для Саймона большое счастье встретить сейчас друга.

– Рад познакомиться, миссис Сент-Брайд, – проговорил Хэл с улыбкой.

– Обстоятельства заставили нас обвенчаться сегодня утром, хотя мы не предполагали, что это произойдет так быстро, – пояснил Саймон; ему показалось, что друг отметил отсутствие кольца на пальце Джейн.

– Тогда я тут лишний, – сказал Хэл.

– Нет-нет! – воскликнули Саймон и Джейн в один голос и нервно рассмеялись.

– Джейн, Хэл принес прекрасную новость. Помнишь, я тебе рассказывал про лорда Дариуса Дебнема, про которого говорили, что он убит при Ватерлоо? Оказывается, он жив.

– О, как замечательно! И здоров?

– К сожалению, Дар пристрастился к опиуму, но есть надежда на полное выздоровление. К тому времени как мы приедем домой, он, наверное, будет в полном порядке. – Саймон повернулся к другу: – Он сейчас в Лонг-Чарте?

Хэл пожал плечами:

– Во всяком случае, он туда направлялся.

Саймон ненадолго задумался, потом сказал:

– Полагаю, нам имеет смысл сойти с корабля в Плимуте или Портсмуте и навестить его.

– Думаю, ты прав, – кивнул майор.

Джейн разлила чай и подала чашки мужчинам.

– Саймон, я счастлива, что твой друг жив. Мы обязательно его навестим. А сейчас мне надо возвращаться на кухню. – Взглянув на гостя, она спросила: – Вы ведь присоединитесь к нам за обедом?

Хэл принял приглашение, и Джейн, кивнув мужу, вышла из комнаты. Проводив ее взглядом, майор сказал:

– Поздравляю. Она великолепна.

Саймон прекрасно понимал, что друг непременно должен был сказать что-то в этом роде. Но слова Хэла прозвучали совершенно искренне, и теперь он уже не сомневался в том, что поступил правильно, женившись на Джейн.

– А теперь, Хэл, расскажи побольше о воскрешении Дара.

Несколько минут спустя они заговорили о делах Саймона и о той ситуации, в которой он оказался. Майор одобрил действия друга, решившего разоблачить растратчика, но все же заметил:

– Мне показалось, тебя не очень-то любят в Йорке.

Саймон пожал плечами:

– Что ж, возможно. Но почти все относятся ко мне с уважением.

– Еще бы, – усмехнулся Хэл. – Они ведь прекрасно знают, кто ты такой.

– Как глупо… – пробормотал Саймон. – Но ты прав. Имена Брайдсуэлл и Марлоу производят впечатление на тех, кто придает значение таким деталям, и я этим пользуюсь. – Он подлил другу чаю. – Но если что-то пойдет не так, то Джейн нельзя будет здесь оставаться. Придется увезти ее в Англию.

– Пойдет не так? Что это значит?

– Мне предстоит повторная встреча с Макартуром.

– Но если он уже выстрелил, то при строгом соблюдении кодекса выстрел предоставляется тебе.

– Я не смогу этого потребовать. Чудо, что я сам не выстрелил. Так ты позаботишься о Джейн, если со мной что-нибудь случится?

– Да, конечно. – Майор кивнул не задумываясь. – Но куда же ее отвезти?

– В Брайдсуэлл, разумеется.

– А она захочет?

– Ей больше некуда ехать. У нее нет близких родственников. Есть, правда, брат Исайи, но он мясник, и такая жизнь вряд ли подойдет моей вдове. Я понимаю, что это не совсем удобно…

– Еще мягко сказано.

– Но я должен быть уверен, что она окажется в безопасности.

– Я о ней позабочусь.

Саймон понял, что друг оставляет за собой право на собственное мнение, и не стал возражать.

– Спасибо, Хэл. Есть кое-что еще…

– Еще одна женщина?

Саймон рассмеялся:

– Нет-нет, совсем другое. Мои бумаги. – Он объяснил, какие именно бумаги и что надо с ними сделать. – Видишь ли, не исключено, что Макартур попытается уничтожить и эти свидетельства.

– Тогда я сделаю так, чтобы они попали в надежные руки. Стивен знает, кому их передать.

Саймон кивнул: он следил за ростом политической карьеры их друга сэра Стивена Болла. Отставив чашку, Хэл спросил:

– Итак, что надо делать прямо сейчас? Со мной двое слуг. Надежные парни, бывшие солдаты. Похоже, лишние руки нам не помешают.

Саймон задумался… Интересно, что означали слова «лишние руки»? Что Хэл имел в виду?

– Во-первых, мне надо купить жене обручальное кольцо. Но я не хочу оставлять дом без защиты.

– Тогда я останусь, – сказал Хэл. – Может, я мог бы сделать в это время что-нибудь полезное?

Саймон окинул взглядом комнату.

– Ты не мог бы просмотреть ящики стола? Возможно, там хранится что-то важное.

– Да, хорошо. – Хэл встал и подошел к картине, висевшей над камином. – Очень неплохо. Это твоя жена, но помоложе, да? С матерью?

– Да, – кивнул Саймон. Он давно привык к этой картине, но теперь посмотрел на нее другими глазами. Она была написана года три назад, что в возрасте Джейн большой срок.

На картине у нее грудь меньше, зато щеки круглее. На ней светлое платье скромного девичьего фасона, но изобилие лент и кружев делает его совершенно не похожим на то, которое она носит сейчас. Прическа же, как и сегодня, – волосы просто перетянуты лентой на затылке.

Она стоит возле кресла, в котором сидит Марта Оттерберн во вдовьем наряде. Марта очень похожа на Исайю: в лице такая же сила и доброта, но и жесткость, которой у Исайи никогда не было. По общим отзывам, Марта Оттерберн была весьма светская женщина. Овдовев, она отказалась ехать в Канаду, куда Исайя ее настойчиво приглашал, обещая всевозможные блага. Марта ответила, что ее дочь – настоящая леди и что не для того она ее растила, чтобы «девочка жила в лесу среди дикарей».

Между матерью и дочерью не очень заметно сходство; Джейн гораздо больше похожа на отца, шотландца. Она привезла с собой также и портрет Арчибальда Оттерберна – он висит у нее в спальне, и на картине видно, что отец с дочерью похожи и лицом, и цветом волос.

– Рисовала кузина Джейн. По-моему, ее звали Нэн, – сказал Саймон. – Она была сирота, и Марта ее удочерила в нежном возрасте. По пути сюда она заболела и умерла. Очень грустная история… Они с Джейн вместе выросли и были как сестры.

– У нее был несомненный талант.

– Да, конечно. А ведь она писала этот портрет в пятнадцать лет.

Хэл отвернулся от картины.

– Хватит думать о ненасытной смерти, Саймон. Иди. А я тем временем пороюсь в ящиках. Но конечно же, никого сюда не впущу.

– Спасибо, – кивнул Саймон. Крепко пожав руку друга, он вышел из комнаты.

Покинув дом, Саймон сразу же направился к Кленгенбумеру, единственному Йоркскому ювелиру. Осанистый хозяин магазина пояснил:

– Обручальные кольца обычно делают на заказ, сэр, или привозят из Монреаля. К завтрашнему дню я мог бы…

– Моей жене нужно кольцо до начала похорон.

– Понимаю, сэр. Минуточку.

Кленгенбумер вышел в заднюю комнату и вернулся с небольшим подносиком, на котором лежали шесть колец.

– Иногда у людей возникает необходимость продать их, – сказал ювелир.

– Отдают в залог обручальные кольца? – пробормотал Саймон с отвращением.

Ювелир пожал плечами:

– Иногда приходится. Может, возьмете на время, пока я не найду что-нибудь получше, сэр?

Какое-то время Саймон рассматривал кольца, лежавшие на подносике. Он собирался купить широкое и массивное кольцо, а эти все были слишком тонкие, к тому же потертые. Только оказавшись в крайней нужде, на грани отчаяния, женщина расстанется с обручальным кольцом. И только на грани отчаяния мужчина продаст кольцо покойной жены. Но даже такое кольцо лучше, чем ничего, поэтому Саймон выбрал то, которое казалось подходящим по размеру.

Заплатив за кольцо, Саймон направился к выходу, но потом решил немного задержаться у ювелира, чтобы посмотреть выставленные в витрине украшения. Он никогда не видел на Джейн ничего, кроме простеньких сережек и золотого крестика на шее, поэтому решил, что надо подарить ей что-нибудь. К сожалению, у него осталось слишком мало денег: он почти все потратил на сбор доказательств и на помощь индейцам.

Понадеявшись, что у Хэла деньги имеются, он приобрел красивую серебряную брошь с аметистами и жемчужные серьги. Украшения довольно скромные, но такой день, как сегодня, не очень-то подходил для роскошных подарков.

Возвращаясь в Тревитт-Хаус, Саймон думал о жене. Конечно же, Джейн нравилась ему, и характер у нее был замечательный, однако ее происхождение… Его родители, друзья и знакомые ни за что не поймут его, что бы он им ни говорил, как бы ни объяснял свой выбор. И все же родителям придется смириться, потому что они с Джейн уже муж и жена.

Да, Джейн стала его женой, и только смерть их разлучит. Предполагается также, что они должны делить постель, чтобы произвести: на свет детей. В конце концов, в этом и состоит цель брака. Но как же они с Джейн… Ох, лучше пока не думать об этом. От таких мыслей ужасно болит голова – словно ее железным обручем сжимают.

В кухне ему стало еще хуже. Жара, духота, множество женщин, навязчивый запах пирогов… Этих пирогов, бисквитов и тортов было столько, что ими, наверное, можно было накормить целую армию голодающих.

Джейн выкладывала на проволочную решетку горячие кексы, и по лицу ее стекали струйки пота – было очевидно, что она ужасно устала от работы на кухне.

«А ведь я должен заботиться о ней», – подумал Саймон. Дождавшись, когда она положит на решетку последний кекс, он сказал:

– Джейн, пойдем со мной. – Обуреваемый неуместными мыслями, он сказал это довольно резко и заметил, что она насторожилась. Заставив себя улыбнуться, Саймон тут же добавил: – Дорогая, тебе надо привести себя в порядок и посидеть возле дяди.

Она вздохнула с облегчением:

– Да, конечно, пойдем.

Неужели Джейн подумала, что он собрался затащить ее в супружескую постель?

Она сняла фартук, затем накинула на плечи плащ, и он вывел ее из кухни. Щеки у нее раскраснелись, волосы, несмотря на стягивающую их ленту, растрепались, и пахло от нее сладкими булочками и кексами – так замечательно пахло, что Саймону вдруг ужасно захотелось лизнуть ее в щечку.

Он достал из кармана кольцо.

– Оно не такое красивое, как хотелось бы, но если подходит…

Она посмотрела на свои ладони и сдула с них крошки и муку.

– Надо сначала помыть руки.

– Все-таки давай померяем, проверим, подходит ли… – Он взял ее за руку и надел ей на палец кольцо, как и во время венчания. Немного помолчав, пробормотал: – Боюсь, великовато.

Джейн потрогала кольцо, подвигала его на пальце.

– Ничего страшного. Подложу тесемку, и оно сядет плотно. И вообще я растолстею, когда съем все эти поминальные пироги.

Они обменялись улыбками, и это было замечательно. Ни на йоту не отрицая общее для обоих горе, они подтвердили вселенскую истину: жизнь продолжается.

– Джейн, у нас довольно необычная ситуация, но мы должны делать вид, что все идет по плану, а Исайя просто нас поторопил.

– Я тоже так считаю.

Саймон заглянул жене в глаза и тихо проговорил:

– Поверь, я действительно не жалею, что женился на тебе. Я восхищаюсь тобой.

Она не расстроилась, не засмеялась, скорее удивилась и вроде бы даже немного испугалась. Неужели опять подумала о постели?

– Джейн, не думай, что я хочу на тебя наброситься. – Чертовски неудобная тема для обсуждения с невинной девушкой. – Я хочу сказать, что нам не обязательно спать в одной постели. Некоторое время – не обязательно.

Брови ее взлетели.

– Но ведь люди подумают, что это странно, разве не так?

– А как они узнают?

– Два набора постельного белья в стирке. И по-прежнему заняты две комнаты.

Саймон хотел сказать, что никому до этого нет дела, но он прекрасно знал: о таких вещах всегда говорят.

– Видишь ли, Джейн, многие супружеские пары пользуются отдельными спальнями.

– Разве? Но уж конечно, не в разных частях дома.

Что она говорит? Что она хочет спать с ним в одной постели?

Саймон молчал, и Джейн добавила:

– Но сегодня никто не удивится, если мы будем спать в своих комнатах. – Она сказала это так спокойно, что Саймон задался вопросом: а знает ли его жена что-нибудь об интимных сторонах брака?

Впрочем, он понимал, что знает. Более того, он чувствовал, что она знает об этом даже больше, чем многие другие девушки в ее возрасте. Вспомнив, какое утешение им принесли объятия, Саймон привлек жену к себе. Джейн вздрогнула, полагая, что он хочет ее поцеловать, но потом успокоилась и расслабилась.

Саймон хотел утешить ее, но утешился и сам. С ней было очень приятно, и от нее чудесно пахло кексами.

Прижавшись щекой к щеке жены, Саймон думал о том, что со временем супружеская постель станет естественной и желанной для них обоих – во всяком случае, ему очень хотелось верить, что так и будет.