Робин завтракал, чувствуя себя совершенно беспомощным. Вчера не было никаких хороших новостей, и он не видел причин, почему они должны появиться сегодня. Он хотел сам скакать по стране, разыскивая ее. Но Петра очень старалась, чтобы ее не поймали, и преуспела в этом. Странно, но он даже гордился ею. Если бы только знать наверняка, что она в безопасности.

Торн сидел у его кровати, пил чай и изучал карту.

– Хотел бы я знать, куда она направляется.

– Тогда это было бы слишком легко.

– Это не игра.

– Да, конечно. Неужели я говорю так, что кажется… Наверное, да. Петра бранила меня за это. Просто я такой.

– Я знаю, знаю. – Торн отшвырнул карту. – По-моему, я тоже беспокоюсь о ней. Но она сама решила исчезнуть, а ты встретил ее всего несколько дней назад.

– Если только моя нянька не показывала мне ее в колыбели. Прости. Я опять говорю глупости. Неужели я когда-то был легкомысленным графом Хантерсдауном, который не знал Петру д'Аверио?

– Ну вот, ты опять.

– Я безнадежен.

Появился лакей с письмом. Торн распечатал его, пробежал глазами и сказал:

– Хорошие новости. Человек, которого я послал в Дувр, сообщает, что тип, который по описанию может оказаться Варци, следил за твоими людьми. Они сели в дилижанс – он поехал верхом.

– Значит, он не поехал в окрестности Фолкстоуна. Так, хорошо. Поедем за ним в Лондон. Самая большая опасность грозит Петре от Варци. Если мне удастся остановить его, ее ситуация улучшится, а твои люди смогут продолжить поиски здесь.

– Отличная и на удивление разумная идея. Если доктор одобрит.

Робин промолчал.

– Как бы то ни было, она тоже может поехать туда, чтобы искать помощи у Терезы Корнелис. Это будет катастрофой. Тереза Корнелис выдаст ее за несколько кусочков серебра.

– Золота, Робин, золота, – сказал Торн в ожидании доктора. Едва появившись, доктор Браун скривился, но Робин знал, что когда врач согласился зашить рану и позволил продолжить путешествие, это означало, что он идет на поправку.

Вскоре Робин уже хромал к фаэтону с помощью лакея и крепкой трости.

Он знал, что Торн будет настаивать на осторожной поездке, чтобы поберечь его ногу, но даже если и так, он наконец-то выбрался из этой чертовой кровати, и к вечеру они будут в Лондоне.

Петра попрощалась с Элис Хайт и пошла на север. До Мейдстоуна было всего несколько миль, и она чувствовала себя совершенно неузнаваемой в своей поношенной одежде. В любом случае она сомневалась, что кто-то ищет ее так далеко.

Всю жизнь ей внушали, что мужчины опасны, что женщина не должна путешествовать одна, однако к Петре никто не приставал. Возможно, благодаря поношенной одежде, скрывавшей ее привлекательность.

Петра пришла в Мейдстоун, увидела рынок и пошла туда в надежде на дешевую еду. Но когда увидела место, где продавали ношеную одежду, просмотрела товар. За два медяка она купила потрепанную соломенную шляпу с широкими полями, чтобы защититься от солнца.

– Значит, вы валлийка? – спросил продавец. Петра кивнула.

– Я так и думал.

Очень хорошо. Если кто-нибудь спросит, откуда она, она может сказать, что из Уэльса. К несчастью, она практически ничего не знала об Уэльсе, но думала, что там был Монмут, связанный с трагическим герцогом Монмутом, незаконнорожденным сыном короля Карла II. Петра надеялась, что этого достаточно.

Мимо прошел человек с подносом на голове.

– Горячие пироги!

Петра купила один. Пирог был восхитительный, с картофелем, мясом и густым жирным соусом. Добавив несколько слив и запив все водой из городского колодца, Петра решила, что о лучшем обеде и мечтать не приходится.

Петра еще немного походила по рынку, полакомилась пирожком со смородиной, купила себе еще слив в дорогу и кусок твердого сыра, который долго хранится. Все шло хорошо, пока она не услышала:

– …Женщина в зеленом платье с цветочками и в красном плаще. Иностранка. Потеряла разум…

Петра выглянула из-под своей соломенной шляпы и увидела молодого человека в коричневом сюртуке, бриджах и треуголке, пробиравшегося через рынок, расспрашивая всех торговцев. Неужели Робин никогда не успокоится?

Узнать ее невозможно. Петра небрежно отвернулась и не спеша пошла искать фургон, чтобы купить себе там место.

Не прошло и часа, как она уже садилась в огромных размеров повозку, накрытую брезентом, натянутым на большие дуги, и доверху груженную ящиками и мешками. В самом конце по обеим сторонам располагались две скамьи, на которых могли разместиться человек десять. Петра поздоровалась с молодой женщиной с двумя маленькими детьми, пожилой парой и одноногим матросом. Она поняла, что в фургонах путешествуют в основном те, кто не может идти, и надеялась, что не будет бросаться в глаза.

Никто, похоже, не удивился, глядя на нее, а когда спросили, как ее зовут, она сказала Монмут. Упряжка из восьми огромных лошадей начала свой тяжелый путь, и Петра снова оказалась в дороге. Невдалеке от города человек Робина проехал мимо, бросив беглый взгляд, и поскакал дальше задавать вопросы в другом месте. Это уже не имело значения. Петра д'Аверио в зеленом платье и красном плаще бесследно исчезла.

В Лондоне Робин поехал в дом Торна, а не к себе, поскольку понимал, что Варци может следить за Хастингс-стрит. Один из слуг Торна был послан в дом узнать новости. Он вернулся, когда Робин и Торн ужинали.

– Ваш слуга и камердинер уехали, как и было приказано, милорд, – сообщил он Робину. – Человека два, которые могли бы вызвать подозрение, звонили у задней двери, но они тоже могли искать работу или спрашивать дорогу.

– Никто нигде не прятался? – спросил Торн.

– Насколько я видел, нет, ваша светлость.

Когда слуга вышел, Торн сказал:

– Сдается мне, найти Варци будет так же трудно или даже труднее, чем найти твою Петру. – Робин сурово посмотрел на него, и Торн поднял руку: – Мир!

– Мне нужна хорошая драка.

– Ты еще не оправился от предыдущей.

– Да, чума ее побери. Я хочу драться с Варци, но он уже старик.

В пути они обсуждали, что делать с негодяем, но так ничего и не решили.

– Помню, как похвалялся перед Петрой, что в Англии смогу разобраться с Варци, но теперь…

– Трудность в том, чтобы его найти. Тогда ты разберешься с ним.

Робин наколол на вилку кусок жареной курицы.

– Не опекай меня, – сказал он и через минуту добавил: – Знаешь, мы играем по его правилам. Теперь мне не нужно сохранять конфиденциальность. Граф Хантерсдаун может высадиться в стране без должных формальностей, и я смогу защитить контрабандистов, если потребуется. Я могу обвинить Варци в соучастии в нападении на меня, – произнес он. – Честно говоря, не вижу причин, почему не могу дать объявление.

– Объявление о чем? – спросил Торн.

– О Варци. Назначить вознаграждение, описать внешность.

– На каком основании?

– Соучастие в нападении. Если я поймаю его, то смогу предать суду за нападение на пэра королевства. Отвратительно.

– Зачем так усложнять? Нужно просто послать записку в газеты. Думаю, Оверстоун знает, как это делается.

Его пухлый, занудный, но невероятно ответственный секретарь действительно знал. Он не выказал никакой реакции на инструкции, только сказал:

– Извините меня, ваша светлость, но если вы не хотите привлекать внимание к этому дому или к участию лорда Хантерсдауна, возможно, все ответы следует направлять рассудительному третьему лицу?

– Оверстоун, ты бесценен. Займись этим, у нас есть хороший парень.

Робин рано лег спать и быстро заснул. Наконец-то он почувствовал, что делает что-то для безопасности Петры.