Миффи Джордан была не совсем обычной женщиной. Она мало походила на женщин своего возраста и уж совершенно не производила впечатления матери великовозрастного сына. Она была высокой, статной, с крепкими длинными ногами и величественной фигурой, не утратившей с годами своей природной элегантности. Другими словами, она мало изменилась с тех пор, как вышла замуж за отца Гарри. Впрочем, никакого секрета здесь не было. Она поддерживала себя в прекрасной форме, всю жизнь занимаясь одними и теми же приятными вещами — плаванием, теннисом, многочасовыми прогулками на свежем воздухе и своим садом.

— Я отношусь к той редкой категории женщин, которым очень мало нужно для счастья, — не без гордости сообщала она друзьям, которые интересовались, как это ей удается так хорошо выглядеть. — К тому же так выглядели моя мать и моя бабушка. Думаю, что эти физические данные заложены в генах рода Пискоттов.

Надо сказать, что этот род уходил своими корнями в те далекие времена, когда на территории Бостона появились первые поселенцы, хотя Миффи никогда не считала нужным хвалиться этим.

Она собрала друзей, чтобы отметить шестьдесят пять лет жизни на этой грешной земле, и при этом выглядела бодрой и даже не помышляла о подтяжках на лице. Правда, вокруг глаз уже собралась весьма заметная паутинка морщин, но это объяснялось прежде всего ее пристрастием к плаванию и вообще пребыванию на солнце.

У нее были жесткие прямые волосы, которые когда-то имели цвет золотистого песка на пляже, а с годами слегка утратили свой блеск и теперь казались платиновыми. В молодости она предпочитала длинные волосы, но потом стала постепенно их укорачивать и сейчас дошла до самой короткой прически, которую только можно было себе представить.

Миффи не уделяла слишком большого внимания одежде и, по обыкновению, предпочитала консервативный, респектабельный стиль. Вещи она приобретала в дорогих магазинах и бутиках, где ее знали уже много лет и по ее заказам готовили для нее новые платья и костюмы. А из драгоценностей она носила только великолепное старинное ожерелье из жемчуга и такие же сережки.

Что же до ее характера, то она была более напориста и непредсказуема, чем ее сын. Проявляла склонность к романтическим, а порой и просто к авантюрным приключениям, часто путешествовала по всему миру одна, исходила все известные тропы в Гималаях, проехала на четырехтонном грузовике через всю Сахару, исколесила на своем «феррари» все окрестности Монте-Карло, целый месяц провела в буддийском монастыре во Вьетнаме и проплыла на лодке почти всю Амазонку, где чудом избежала смерти от ядовитых стрел индейцев, а потом и от бомбы, предназначенной для какого-то главаря колумбийского наркокартеля в Боготе.

— Я не могу сидеть дома, вязать носки и плести кружева, — объяснила она Гарри, когда тот потребовал, чтобы она в конце концов успокоилась и не подвергала себя ненужной опасности. — Гарри, — говорила она сыну, — как и все представители славного рода Пискоттов, я не намерена окончить дни свои в теплой и мягкой постели.

В конце концов Гарри успокоился и перестал донимать ее своими увещеваниями.

— Ну ладно, Бог с тобой, — наконец-то согласился он, — делай что хочешь, но ради всего святого будь как можно более осторожной и осмотрительной.

— Можешь не волноваться за меня. Я дожила до преклонных лет и сейчас могу упасть скорее на какой-нибудь тихой улочке Бостона, чем в привычных для меня песках Сахары.

Ей было шестьдесят пять. Все ее друзья были примерно в таком же возрасте и уже давно обзавелись внуками, а Гарри все никак не мог порадовать ее хотя бы одним внуком.

Именно поэтому Миффи так обрадовалась, когда ее сын позвонил и сообщил, что на этот раз придет к ней с женщиной.

— Я ее знаю? — первым делом поинтересовалась мать, надеясь в душе, что речь идет о дочери ее подруги, с которой Гарри провел несколько вечеров.

— Вполне возможно, но это отнюдь не личное знакомство, — уклончиво ответил тот.

Этот разговор так заинтриговал Миффи, что, готовясь к вечеринке, она долго ломала голову, перебирая в памяти всех дочерей своих друзей и знакомых.

Вечеринку намечено было провести в большом загородном доме Джорданов, что в часе езды от Бостона. Это был старый добротный дом, в котором она много лет жила с мужем и который до сих пор напоминал ей о годах счастливой молодости.

Она не случайно устраивала торжество в старом доме Джорданов. Он был ее любимым местом и в отличие от двух шикарных особняков Пискоттов — на Маунт-Вернон-стрит в Бостоне и на морском побережье Атлантики — обладал какой-то особой притягательностью.

Столы поставили на большой зеленой лужайке перед домом, а над ними натянули огромный белый тент. Большие круглые столы были накрыты бледно-зелеными скатертями, что гармонировало с травой. По этому случаю достали семейное серебро и выставили самую дорогую посуду, включая хрустальные фужеры и бокалы.

Сама виновница торжества относилась ко всему этому с подчеркнутым равнодушием.

— Ничего страшного, — отмахнулась она. — Вещи служат только для того, чтобы доставлять нам удовольствие. А если что и побьется, значит, так тому и быть.

За час до назначенного времени все было практически готово, и официанты терпеливо ждали, когда им будет дано указание разносить еду и напитки, приготовленные в большом количестве. А на крыльце дома расположился оркестр из Бостонской музыкальной, школы Беркли.

Оставалось только сесть в мягкое кресло в центре лужайки и тепло встречать гостей, среди которых наиболее таинственной и загадочной была знакомая ее сына.

Гарри пришел в бар без десяти минут семь. Он уселся в самом дальнем его углу, откуда был виден вход, и вдруг вспомнил, как ждал Мэллори в первый день их встречи, а она вошла в бар мокрая от дождя и чем-то похожая на тропический цветок после муссонного ливня. Посмотрев в зеркало, он поправил галстук и провел рукой по непослушным жестким волосам. Они еще были мокрые после душа, и он не мог вспомнить, причесался ли перед выходом из дома. Слава Богу, что хоть побриться не забыл.

Вспомнив слова Россетти, он подозвал бармена и заказал две водки с мартини, но не с луком, как это делал его напарник, а с оливками. Пока Гарри с любопытством разглядывал принесенные напитки, Мэл уже стояла у него за спиной и загадочно улыбалась.

Она была в длинном, плотно облегающем платье с глубоким вырезом. Создавалось ощущение, что лучшие мастера Нью-Йорка хорошенько потрудились, чтобы подчеркнуть все достоинства ее изящной фигуры. Гарри вскочил, восхищенно оглядел ее с головы до ног, а потом грациозно поклонился и протянул руку.

— Вы очаровательны, мадам, — шутливо произнес он. — Интересно, какое белье надето под таким платьем?

Она игриво посмотрела на него, а потом взяла его за руку и уселась на стул.

— Не задавай глупых вопросов.

Только сейчас Гарри заметил, что сзади платье имело почти в два раза больший вырез, чем спереди, а когда она двигалась, то обнажалось углубление чуть ниже спины. Гарри глубоко вздохнул, мечтательно закрыл глаза, а потом, тряхнув головой, уселся рядом.

Мэл внимательно посмотрела на него и рассмеялась.

— Ты зря поправляешь волосы. После этого они кажутся совершенно непричесанными. Интересно, мне суждено когда-нибудь увидеть их в полном порядке? — После этого она окинула его придирчивым взглядом и осталась довольна. Он действительно был красив в темном костюме и ослепительно белой рубашке. — А мне казалось, что ты родился в джинсах и кожаной куртке.

— Классно, правда? — с детской непосредственностью спросил он, поправляя манжеты на рукавах. — Кстати, я заказал тебе чудный напиток. Говорят, сейчас это самый настоящий гвоздь сезона и что женщины от него просто в восторге.

Мэл удивленно посмотрела на бокал с коктейлем и осторожно отпила глоток.

— Никогда еще не пробовала водку с мартини, — призналась она и удовлетворенно закивала.

— Я тоже, — откровенно признался он. — Терпеть не могу крепкие коктейли.

Они посмотрели друг на друга и громко рассмеялись.

— В таком случае почему бы тебе не заказать себе пива? — предложила Мэл.

Гарри решительно покачал головой:

— Нет, нет, сегодня только шампанское и ничего другого. Ты создана для шампанского, как совершенно верно подметила Дорис в тот самый вечер, когда мы с тобой встретились в первый раз. А этот коктейль я заказал только для того, чтобы продемонстрировать свое знание последней моды и вообще всех модных привычек современной молодежи. Тем более что это наше первое и по-настоящему серьезное свидание.

— Это в самом деле свидание?

— Разумеется, — твердо сказал Гарри.

— В таком случае я должна наслаждаться каждой секундой нашей встречи?

— Совершенно верно. Я собираюсь заняться тем же самым. — Он взял ее за руку и хитро подмигнул. — Мы сидим с тобой уже почти пять минут и за все это время не сказали друг другу ни одного дурного слова.

— Да, похоже, это уже своеобразный рекорд, — согласилась Мэл.

Гарри кивнул и показал на бокал.

— Ты будешь пить этот коктейль? — Та покачала головой:

— Нет, я поберегу себя для хороших напитков.

— Очень разумно с твоей стороны, — одобрил ее Гарри и подозвал бармена. — В таком случае не будем терять времени. — Он расплатился и подал ей руку.

Мэл удивленно посмотрела на него:

— А мне казалось, что нас пригласили к восьми часам.

— Да, но я забыл сообщить тебе, что это за городом. Мать всегда отмечает свой день рождения в загородном доме, который больше похож на фермерский.

Мэл с недоумением посмотрела на свое роскошное платье и попыталась представить себя в нем на пороге фермерского дома.

— Гарри, боюсь, что мое платье совершенно не подходит для фермы.

— Не волнуйся, все будет нормально, — успокоил ее Гарри. — Когда мы приедем туда, мать найдет тебе что-нибудь более подходящее. Думаю, у нее найдется какой-нибудь старый халат и резиновые сапоги. — Он взял ее под руку и настойчиво повел к выходу.

Возле портье Мэл остановилась и забрала небольшую коробку, перевязанную золотистой лентой.

— Это подарок твоей маме. — Гарри хлопнул себя по лбу:

— Я так и знал, что что-нибудь непременно забуду. — Когда они вышли из отеля, их уже поджидал большой белый лимузин. Увидев его, Мэл расхохоталась:

— Ничего себе. У нас будет неплохая поездка, надо полагать. Не слишком ли расточительно для полицейского сыщика? Я чувствую себя голливудской кинозвездой.

— Запомни, что детективы и кинозвезды никогда не садятся за руль после употребления спиртного. Последний раз я заказывал такой лимузин много лет назад. Тогда я встречался с Джессикой Бразертон. Боже мой, она была в таком шикарном платье, что у меня дух захватывало! А когда мы возвращались домой, то всю дорогу целовались, а под конец она даже позволила мне залезть ей под платье.

Мэл насупилась и строго посмотрела на спутника.

— Сомневаюсь, детектив, что у тебя это получится во второй раз.

Гарри всплеснул руками, приложил их к груди и посмотрел на нее невинными глазами.

— О, Мэл, ты даже не представляешь, как твои слова ранят меня!

Она не выдержала и засмеялась:

— Теперь я точно знаю, что ты сумасшедший.

— Я? — оторопело воскликнул он. — А мне всегда казалось, что это ты сумасшедшая.

Мэл огляделась вокруг и недоуменно посмотрела на Гарри.

— А где же твой лучший друг Сквиз?

— Остался дома, — с нескрываемой грустью ответил он. — Он вообще очень плохо ведет себя на подобных вечеринках. Сегодня он проведет вечер с Майрой.

Мэл удивилась еще больше:

— С Майрой? Кто это?

— Это еще одна женщина моей жизни, — шутливо ответил Гарри.

— Я так и знала, что у тебя есть еще одна женщина, — сказала она и погрозила ему пальцем. Лимузин в этот момент свернул на шоссе и выехал за город.

Гарри вынул из ведерка со льдом бутылку шампанского, откупорил ее и налил два полных бокала.

— Добро пожаловать на семейную ферму Джорданов, — тихо произнес Гарри и серьезно посмотрел на спутницу.

Был чудесный вечер — теплый и безветренный, с огромной полной луной на безоблачном небе. Струнный квартет усердно играл Гайдна, а элегантные официанты в белых пиджаках сновали вдоль столов, стараясь обслужить гостей по высшему разряду, которые беззаботно болтали друг с другом, то и дело поздравляя хозяйку с днем рождения.

Миффи Джордан выглядела великолепно и гостеприимно встречала запоздавших гостей, приветливо пожимая им руки и обмениваясь традиционными фразами.

Огромный белый лимузин выглядел довольно странно на фоне большого количества автобусов и стареньких автомобилей.

— Теперь я действительно ощущаю себя голливудской кинозвездой, — смущенно сказала Мэл, бросив взгляд на ряд черных «мерседесов» и «саабов», припаркованных возле дома.

— Старая гвардия коренных жителей Новой Англии давно уже сменила консервативный образ жизни, а вместе с ним и допотопные автомобили, — пояснил Гарри. — Кроме, разумеется, моей упрямой матушки. Через несколько минут ты поймешь, что я имею в виду.

Мэл одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться в правоте Гарри. Мэллори действительно чем-то напоминала богатую, холеную, аристократически воспитанную примадонну Голливуда того самого возраста, когда весь мир у ее ног, а за плечами богатая приключениями и эмоционально насыщенная жизнь. В шикарном платье от Валентино она выглядела настолько величественно, что в ней без труда можно было угадать виновницу торжества.

Гарри подошел к матери, обнял ее, трижды поцеловал, после чего повернулся к Мэл, взял ее за руку, подтолкнул.

— Мама, это…

— Мэллори Мэлоун! — всплеснула та руками, прервав сына на полуслове. — Боже мой, кто бы мог подумать! Какой приятный сюрприз! А я тут целый день ломаю голову, тщетно пытаясь определить избранницу моего сына. Должна сказать вам, дорогуша, что в жизни вы выглядите намного лучше, чем по телевизору. Добро пожаловать на древнюю ферму Джорданов.

Она поцеловала Мэл в щеку, а затем изящным жестом вручила ей салфетку.

— Мне плевать, что там говорят об этих салфетках, но губную помаду они стирают отменно. — Она подхватила ее под руку и повела к столу, не обращая никакого внимания на сына. — А сейчас, дорогая, я хочу познакомить вас с моими многочисленными гостями. Это мои старые и добрые друзья, в обществе которых я провела свои лучшие годы. — При этом она многозначительно подмигнула Мэл. — Не волнуйтесь, я не позволю им задавать лишние вопросы.

В течение следующего часа Миффи усердно знакомила Мэл со всеми своими друзьями, а Гарри стоял позади них и сиял от счастья, видя, как все ахают и охают, узнавая в гостье известную телезвезду. Единственное, что беспокоило его в этот момент, чтобы мать не переиграла роль сердобольной мамаши, которая стремится во что бы то ни стало женить сына. Он обещал Мэл, что эта встреча ее ни к чему не обязывает, и был преисполнен решимости выполнить свое обещание.